Пишу ему, не попадая по кнопкам:
Всё хорошо?
Не отвечает, даже не читает сообщение.
Твою ж мать.
На моё счастье, парковка полупустая. Дешевые авто российского производства я сразу отметаю — не поедет Артем на «копейке», без вариантов. Мимо внедорожника со значком «ребенок в машине» тоже прохожу без сомнений. Отметаю единственную машину для инвалидов.
Темно-синяя иномарка привлекает моё внимание. Точно! На брелоке, который вручил мне Миронов, был такой же значок. Стекла затемнены, не разглядеть, что внутри. Окна закрыты. Зачем-то дергаю ручку пассажирской двери и…
— Мамочки… — я отшатываюсь, когда загорается свет, и передо мной оказывается человек.
Смертельно бледный, он стискивает простреленный живот ладонью, и кровь сочится из раны, будто вишневый сок. Вишневый сок с ароматом металла.
— Уходи, — требует Артем, морщась. — Живо.
— Да пошел ты, — внезапно изрекаю я и стаскиваю с себя балахон.
В институте у нас был курс оказания первой помощи. Я ещё думала, в какой ситуации мне пригодится знать, как перевязывать раны. Ведь хорошие девочки типа меня, если цитировать Артема, в неприятности не ввязываются и крови видеть не должны.
Оказалось, оно не лишнее.
Так, ранение пришлось чуть сбоку, брюшная полость не задета. Была б задета — уже б окочурился, а так вполне живой, вон, даже пререкается.
— Они могут вернуться.
— Могут, — соглашаюсь, обматывая толстовку и сильнее прижимая ладонь Артема к ранению.
Вроде бы при огнестрельном ранении в живот нужно смочить повязку водой и наложить поверх холод. Но где взять этот самый холод?
Получается, он из-за меня подставился под пулю.
Ну и что теперь делать? Гордиться этим?
— Не смей обращаться в больницу, — рычит Миронов-младший, заметив, как я вытаскиваю телефон. — От этого зависит не только моя, но и твоя жизнь.
— Ты истечешь кровью, если я не обращусь!
— Лучше отвези меня в отель, — после секундной паузы решается он и сильнее выдыхает.
— Ты придурок? — уточняю красноречиво. — Как я объясню метрдотелю, почему тащу окровавленное тело в номер? Ты поедешь в больницу, и точка.
— Тогда домой.
— К отцу?
— Именно. С ним легче объясниться, чем с полицией.
— Ты не доедешь...
Он впивается в меня колючим холодным взглядом, в котором больше стали, чем в открытой ране.
— Софья, либо вези, либо проваливай!
Ага, вези. Хорошая идея. Нащупываю связку ключей, сажусь на водительское сидение.
— Точно. Ты же не умеешь водить, — вспоминает Миронов, тяжело дыша.
Как сказать. Умею относительно. Каталась с парнями на площадке перед институтом. Но прав не получала и теорию не знаю вообще. Главное, чтобы не механика, иначе я запутаюсь в передачах.
Если меня тормознут полицейские, нам конец.
Надо все-таки ехать в больницу…
Наверное, все мои возможности аккумулируются от выброса адреналина, но я вспоминаю, как управлять железным зверем. Он ревет на поворотах, скрипят шины, я выворачиваю руль и радуюсь тому, что за несколько дней наизусть выучила дорогу до коттеджного поселка.
Спасибо Степке Соловьеву за то, что обучил меня вождению. Он с первого курса влюблен в меня и занимался этим сугубо из личного интереса — чтоб зажать где-нибудь в уголке и случайно потрогать за коленку. Но, в итоге, благодаря нему я смогла совершить невозможное. Доехать.
Мне везет, и шлагбаум на въезде в поселок поднимается тотчас, стоит фарам моргнуть.
Я торможу прямо возле нашего забора, пропахав газон и любовно взращённые садовником кусты гортензии. Авто замирает в сантиметре от удара.
