Ты мне не пара - страница 34

Поведав ещё с полчаса несколько увлекательных историй, связанных с этим местом, мужчина-гид распустил свою группу, дав туристам три часа свободного времени.

Виктория с нескрываемым интересом осматривала каждый кусочек таинственного острова. Она и сама неплохо знала историю Крита, поэтому о каждой своей находке с огромной гордостью в голосе поясняла стоявшему рядом с ней Генри. Он лишь мягко улыбался в ответ и, не говоря ни слова, продолжал следовать за своим личным проводником. Наконец, забравшись на самую высокую часть острова, они остановились у стен крепости.

– Правда, это здорово? – тихо обратилась к нему Виктория.

– Что именно?

– Стоять здесь, в центре такого места, где всё окутано своей многовековой историей! Посмотри на эти камни, – она подошла к стене и слегка прикоснулась к шероховатой поверхности, – ещё несколько веков назад они были возложены и до сих пор сохранились в своём первозданном виде. Порой я им очень завидую.

Лёгкий смешок Холта вызвал в ней кривую усмешку.

– Ты завидуешь камням?

– И не только им, – с некоторой грустью в голосе серьёзно отозвалась она. – Они бессмертны и за всё своё длинное существование повидали много чего. Время и жизнь меняются, но они остаются незабвенными.

В этот момент, глядя на эту девушку, которая так бережно, почти что с лаской прикасается ладонью к грубому булыжнику, в сердце Генри что-то дрогнуло. Возможно, это было оттого, что ещё ни одна женщина, повстречавшаяся на его пути, ни разу не говорила ему со всей обстоятельностью в голосе, что завидует какой-то старой груде камней. А возможно, в этот момент он почувствовал и даже с чёткой уверенностью осознал, что такая женщина, как Виктория, больше никогда не повстречается в его никчёмной жизни. И если он отпустит эту хрупкую бабочку от себя, то уже никогда не почувствует прежнего спокойствия.

Встряхнув головой, он с некоторым усилием заставил себя прислушаться к её чарующему голосу.

– А ты знаешь, – мягко продолжала она, – что эту венецианскую крепость ещё называют «островом слёз»?

– Что-то не очень романтичное название, – скривив губы, заметил мужчина.

– Это связанно с тем, что это место до середины пятидесятых годов прошлого века было последним в Европе приютом для больных лепрой.

– Безумно интересно, – сухо ответил он и, спрятав руки в карманы джинсов, посмотрел вдаль на лазурную гладь спокойного моря. – Думаю, это место смогло бы заинтересовать даже мою мать.

И хотя Виктория запретила Генри расспрашивать о себе, сама она всё же не удержалась от вопроса:

– Твоей маме нравятся такие места?

– Ну, насколько я помню, она всегда интересовалась старинными монастырями, в которых монахи лечили больных от какой-нибудь страшной эпидемии. Это же так драматично, а для чувствительной итальянской натуры это место – вообще клад.

Виктория с интересом посмотрела на него:

– Хочешь сказать, что твоя мама итальянка?

Он слегка улыбнулся и перевёл взгляд на бескрайнее голубое небо.

– В тринадцать лет она вместе со своей семьёй эмигрировала из Италии в Штаты, там же она познакомилась с моим отцом… и жила вместе с ним до его кончины.

Печально улыбнувшись, Виктория последовала примеру Генри и тоже посмотрела ввысь.

– А что значит: «насколько ты помнишь»? Ты её давно не видел?

Глубоко вздохнув, Холт и правда призадумался, когда в последний раз он навещал родных. Вечно занятой то работой, то развлечениями, он лишь изредка звонил матери, вполне серьёзно полагая, что этого должно хватать. После смерти своего супруга она не захотела оставаться в Америке. Взяв с собой свою младшую дочь, она вернулась к своим родственникам в Италию. Генри был не против. Он купил им шикарный особняк в Риме – городе мечты своей матери, ежемесячно пополнял её счёт. Но за всё это время он так и ни разу не подумал съездить и навестить её.