Две фотографии с Шиллером и Элен сорвались с ковра и упали рядом с кроватью.
– Оставь, – с нетерпением в голосе сказала Элен. – У нас нет времени… Света тебе достаточно?
– Н-да, – произнес он. – С цифровой кинокамерой я мог бы снять репортаж и в могиле… Где тут у тебя туалет?
Она указала на ванную комнату.
– Рядом.
Он вернулся, заканчивая застегиваться.
– Вот это ванная! А кабина для душа… королевская! Из розового мрамора, несколько струй. Из нее даже выходить не хочется.
Она пожала плечами и осмотрела оформление опытным взглядом помощника режиссера – эту работу ей тоже приходилось исполнять. Затем она прошла в ванную, нанесла легкий макияж и проглотила четвертинку таблетки успокоительного. Она заверила Ронни в том, что во флаконе, который она выпьет на его глазах, были всего лишь безобидные пилюли. Он поверил. Теперь на ней была песочного цвета шелковая ночная рубашка, купленная на распродаже в одном из бутиков на улице Матиньон.
Раздался звонок. Горничная поинтересовалась, не нужно ли приготовить кровать ко сну. «Нет, спасибо. Я с этим справлюсь». Женщина опустила руку в белой перчатке в большую коробку, взяла оттуда несколько печений, положила их на тарелку и протянула ее Элен. Так уж в этом отеле было заведено: для вновь прибывших клиентов в номере всегда стояла корзина с экзотическими фруктами, а кроме того им предлагались печенья, иногда даже шоколад.
Элен закрыла дверь. Ронни взял несколько печений и проглотил их одно за другим. На подбородке у него остались следы шоколада.
– Вытри рот, – сказала ему Элен.
Ронни послушался, но вдруг увидел бутылку шампанского в ведерке около входной двери.
– Это ты заказала?
– Это предназначено для вновь прибывших постояльцев. Не трогай, мне нужен трезвый оператор…
Это вызвало у Ронни раздражение.
– Не беспокойся, я могу выпить бутылку и глазом не моргну. Можно, я возьму ее с собой?
– Нет, мелкий воришка! В этом отеле так не принято… Кстати, когда будешь уходить, постарайся, чтобы тебя никто не заметил.
– А как ты?
– Я уйду до того, как выйдут утренние газеты. Приеду к тебе, как мы договорились. В газетах будет опубликовано только о попытке самоубийства… Ронни, после съемки ты должен скрыться, подготовить материалы и отнести их в редакцию газеты.
– Я свою работу сделаю, – сказал Ронни, – но в случае катастрофы жалеть тебя не буду… У меня есть деньги, – добавил он, – но мне еще нужно письмо для прикрытия. «Мой друг Ронни по моей просьбе снял на пленку разыгранную мною сцену самоубийства…»
– Это письмо на столике.
Ронни взял конверт и посмотрел на письмо.
– Хорошо.
Она легла на кровать, потом стала на ощупь рыться в своей сумочке, лежавшей неподалеку на покрывале. В стакане на ночном столике уже была налита вода. Она достала флакон со снотворным.
– Все готово, Элен?
– Мотор! – произнесла она.
И услышала свой голос: «Я, Элен Алле, оставляю полное досье относительно моего развода с Рудольфом Шиллером. Эти документы я хочу передать в газеты “Утро” и “Старлайт”. Каждое из этих издательств может сделать выбор и зарезервировать за собой право на издание. Кроме того, я даю разрешение телеканалу, который заинтересуется этими материалами, показать сцену моей смерти…»
Ронни выключил камеру.
– Для умирающей ты очень говорлива! Не проще ли было оспорить усыновление?
Она крикнула:
– Нет! К Шиллеру невозможно подступиться. Снимай!
Он снова включил камеру.
