— Андреа, ты?
— Да, матушка, я.
Она сняла компресс со лба, я увидела запавшие
глаза, скорбные складки вокруг рта.
— Простите, матушка, я не хотела вас беспокоить,
но отец просил зайти к вам.
— Садись, Андреа, – слабым голосом произнесла
мать. – Я сама попросила герцога об этом. Мы с тобой не договорили вчера.
— Матушка, я же вижу, вам плохо, а поговорить мы
еще успеем, – возразила я. – Вам может стать хуже, если опять будете
переживать.
— Садись же, Андреа. За свое здоровье я сама буду
переживать, – ответила мать всё тем же тихим и слабым голосом.
Она приподнялась, я помогла ей сесть, подложила
под спину подушку. Сама я устроилась на краю кровати.
— Тебе уже скоро исполнится пятнадцать, и ты уже
достаточно взрослая, чтобы узнать, что я собираюсь тебе рассказать. Мне было
немногим больше, чем тебе, когда я вышла замуж за блистательного наследника
герцога Ланга. Мы… с твоим отцом были безумно влюблены друг в друга. Его отец…
был против нашего брака, Говарду уже присмотрели невесту, должно было вот-вот
произойти обручение. Но… мы обвенчались вопреки воле герцога Ланга. Он был в
ярости, отослал нас в этот замок и велел не показываться ему на глаза,
пригрозил, что откажется от старшего сына, благо у него есть еще сыновья. Скажу
честно… я была… в общем… я испугалась гнева герцога. Но Говард был уверен, что его
отец вскорости простит и примет наш брак. Так и произошло в конце концов, и мы
собирались уже в столицу герцогства, но не успели…
Матушка говорила всё это тихим, болезненным
голосом, я уже открыла рот, чтобы всё-таки настоять на том, что разговор можно
и отложить, но она отрицательно покачала головой и продолжила:
— Помолчи пока, мне и так трудно… с тобой об этом
разговаривать. Но я очень боюсь, что айвин, раз заинтересовался тобой… то
появится опять. Задурит тебе голову сладкими речами, подарками, и… айвины… они
же так красивы…
А я опустила голову, пряча взгляд, боясь, что
матушка догадается о том, что айвин уже встречался со мной вновь.
— Он же тебе понравился, так ведь, Андреа?
— Простите, матушка, но… я не увидела в нем врага,
– выдавила я из себя, всё так же не поднимая глаз.
— Он враг, коварный и жестокий, каким бы он тебе
не показался красивым и обходительным, верить ему нельзя. И я хочу… рассказать
тебе, зачем им нужны наши девушки..
Я затаила дыхание, предчувствуя, что ничего
хорошего матушка мне не расскажет.
— Но прежде я расскажу тебе о той стороне жизни…
об отношениях между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями спальни. Если… всё
по любви… и добровольно… и… в браке с любимым и любящим мужем и то не всё так
просто, а если насильно, то всё это оборачивается ужасом… для женщины.
Я подняла голову и увидела, что матушка не смотрит
на меня, она тоже прятала от меня взгляд, отводя его то на противоположную
стену, то опуская на свои стиснутые руки.
Матушка всё также скрывая свой взгляд от меня,
рассказала, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. И сделала она
это бесстрастно, но откровенно, бесцеремонно, во всех скабрезных подробностях,
не щадя ни моих чувств, ни мой юный возраст, ни того, что я в этом вопросе
невинна и совершенно неискушенна.
Это было ужасно! Я сидела потрясенная и оглушенная
бесстыдством матери, чувствуя, как горят мои щеки и уши, которые хотелось
закрыть руками, не слушать дальше, встать и убежать.
— В самый первый раз больно и стыдно, даже если
всё происходит с безумно любимым. Не намного лучше и последующие разы. Со
временем, притерпевшись... уже не кажется ужасным то, что делает с тобой муж…
чина в постели, но… всё равно… удовольствия в этом действии для женщины… мало.
А еще… страх перед очередной беременностью никогда и никуда не уходит.
