«Не выйдешь, сам приду».
Вот и расплата за сорванную вечеринку. Кошусь на кухню. Нет, ему сюда нельзя. Только зайдет, мама сразу же начнет играть в «давай поженимся», напоит его десятью чашками чая и не выпустит из-за стола, пока не убедится, что я не немая или лесбиянка и умею поддерживать разговор с парнями. Вот же гад.
Стоит мне только приоткрыть входную дверь, как Ян хватает меня за шкирку, словно нашкодившего котенка, и вытаскивает в коридор. Тут же чувствую сильный запах алкоголя. Глаза Яна бегают из стороны в сторону, словно пытаясь за что-то уцепиться. Боже, да он пьян!
– Ты чего?
Испуганно вжимаюсь в стенку, тем самым пытаясь увеличить дистанцию между мной и парнем. Если трезвый Ян опасен, то чего стоит ожидать от пьяного?
– Это кто? – спрашивает он и показывает мне телефон с открытой фоткой, где изображены мы с Борькой. При чем здесь вообще эта фотография?
– Ян, ты пьян, давай потом поговорим.
– Да, я пьян! И что с того?! Я спрашиваю, кто это?!
Где же вся моя утренняя бравада? Ну же, влепить пощечину, врезать, плюнуть… Но я лишь едва слышно произношу:
– Друг… из лагеря.
– Друг, значит? – Он поворачивает мою голову на себя и заглядывает в глаза.
Киваю. Это единственное, что я могу сделать. Слова застревают где-то на уровне гортани. Мне страшно, и он прекрасно это знает.
– Какая же ты… какая… ты… да…
Но какая я, мне узнать не удается. Ян резко отталкивается от двери, рычит что-то невнятное и, ударив кулаком о стену рядом с моей головой, срывается прочь.
Остаюсь одна. Тело пробивает дрожь, а из горла вырываются истерические всхлипы. Чертов псих! Скатываюсь по стене на комод с обувью, сижу так еще несколько минут. И, только слегка успокоившись, возвращаюсь домой.
Сентябрь 2021. Ян
Все утро оттирал квартиру от прошедшей вписки. За эти несколько часов я уже раз сто поклялся больше никого не пускать к себе домой. К полудню квартира не то чтобы блестела, но вряд ли бы родители догадались о том, что происходило здесь в их отсутствие. Если бы не полностью испорченная звуковая система, купленная мною же еще до Чехова. Придется отнести в ремонт, хотя сомневаюсь, что тут можно что-то спасти, и сказать родителям, что случайно пролил на нее кружку воды или ведро… Не могу же я спалить Элю. Родители сразу же попрутся выяснять у нее, что случилось и зачем она это сделала, а там уже узнают про вписку.
В школу прихожу к пятому уроку. Если бы не предстоящая тренировка, не появлялся бы здесь до понедельника. Сразу иду в столовку к своим. Беру только морс, на остальное смотреть тошно, и сажусь за стол, где сидит моя команда.
– Думал уже, ты вообще не придешь, – говорит Дэн.
– Чтобы меня Саныч убил и заставил отжиматься двести раз? Спасибо. – Делаю глоток и даже щурюсь от удовольствия – то, что надо после вчерашнего.
– Ян, смотри. – Вадим кладет передо мной чью-то тетрадку. – За соседним столом нашел.
Смотрю на тетрадь и понимаю, кто ее хозяйка. Пацаны внимательно наблюдают. Почему-то хочу ее открыть, но только не при них.
– Пойду в учительскую отнесу.
– Да положи тут, – встревает Дэн.
Оставляю это без ответа, беру тетрадь и встаю. В туалете открываю. Думал, просто пролистаю – и все, но, дойдя до последней страницы, чувствую, как в помещении становится нечем дышать.
Она написала о нас. О нашей первой встрече, о том, как я помог ей, как наш переезд изменил ее жизнь. Глазам не верю. Почему она написала об этом? После вчерашнего вечера, после всего, что происходило за эти два года. Неужели ей все еще это важно?
