Ты моя! Противостояние - страница 8

Я повернулась к нему, с серьёзным выражением лица. Старалась, чтобы ни одна эмоция не проскочила на моем лице. Чтобы не дай боже, он о чём-то догадался!

– Нет, спасибо! – как можно холоднее ответила я ему.

Потом повернулась к управляющему, и как можно тише сказала.

– Отправь, кого-нибудь на кухню, и скажи, пусть принесут в мой кабинет пакет со льдом.

Дальше, не оглядываясь, я пошла прямиком к своему кабинету, где ждёт меня сын.

Перед дверью в кабинет я остановилась, стараясь успокоить своё взволнованное сердце. Я сосчитала до десяти и сделала пару глубоких вдохов.

Каждый раз, когда видела Диму с синяками или ссадинами, сердце замирало от страха. Сколько раз это уже происходило? И не счесть! Но для меня каждая его рана отдаётся такой невыносимой болью в груди, что выть хочется. Собралась с силами, ещё раз выдохнув, я открыла дверь, и неспешно прошла в кабинет.

Дима сидел в одном из кресел, словно маленький взъерошенный воробышек. Поникшие плечи, и опущенная голова, давали понять, что свою ошибку он уже осознал.

Я подошла, и опустилась прямо на колени перед ним. Аккуратно обхватила руками его голову, и приподняла так, чтобы видно было лицо. Шумно выдохнула. Никогда, наверное, к этому не привыкну. Глаз своих он не поднял. Стыдно! А я смотрю на его разбитую губу, ссадину на щеке, и наливающийся синяк под глазом, и мне хочется плакать. Отпустила его лицо и перевела взгляд на его руки. Как всегда сбиты все костяшки. Снова вздохнула, только теперь тяжело и устало.

Поднялась и пошла за аптечкой, что всегда хранится в моём кабинете. Молча взяла её, и так же молча вернулась.

– Что на этот раз? – спокойно и как-то устало, спросила я, смачивая вату в перекиси-водорода.

Молчит, только вздохнул тяжело, совсем как я недавно.

Приподняла аккуратно за подбородок его голову, и приложила вату к ссадине. Дима зашипел от жжения, и дёрнул головой.

– Терпи! – сурово сказала я. А у самой руки трясутся! – Не размахивал бы кулаками направо налево, лицо целее было. – пробурчала я.

Повторно смочила вату, и опять поднесла к его лицу, на этот раз к губе. Дима снова дёрнулся от соприкосновения ваты с раной.

– Вот скажи мне Дим. Сколько это ещё будет продолжаться? – устало спросила я, обрабатывая его сбитые костяшки.

Дима поднял свой взгляд, и виновато посмотрел на меня. Но вдруг он дёрнулся, и его глаза от удивления увеличились.

Он смотрел не на меня, а за меня.

Что его там могло так удивить?

Я проследила за его взглядом, и вздрогнула, точно так же, как это сделал, Дима.

В дверях стоял Дмитрий, и он явно был зол. Глаза яростно сверкали, и бросали в меня молнии. Грудь часто-часто вздымалась, от тяжёлого дыхания. Руки, то сжимались в кулаки, то разжимались.

Да он определённо зол!

– Что ж, сегодня явно немой день. – устало прошептала я.

По-видимому, разговора мне сегодня не избежать. Что ж, чем быстрей с этим разберёмся, тем лучше будет для всех. Да и я меньше нервничать, и переживать буду по поводу Дмитрия.

– Дим, иди на кухню и попроси у Кирилла льда. Приложишь лёд к глазу, и подержишь немного. Хорошо? – обратилась я к сыну. – Чуть позже вернёшься сюда, и мы продолжим наш разговор. – сказала я, и бросила мимолётный взгляд на Дмитрия.

– Мам?! – тихо позвал меня сын.

– Да?

– А кто это? – все так же тихо спросил Дима.

– А это сынок, жених тёти Марины. – ответила я спокойно, и наконец поднялась на ноги. – Иди сынок! – сказала я.