Перед отъездом я около десяти часов заглянул к себе в офис, чтобы в последний раз проверить, все ли в порядке, и заодно посмотреть, нет ли писем, адресованных лично мне.
Максвелла не было, а Джина занималась разборкой почты.
– Есть что-нибудь для меня? – спросил я, присаживаясь на краешек стола.
– Лично для вас – нет, – сказала она, перебирая телеграммы тщательно наманикюренными пальчиками. – Вы еще не уехали? Я думала, что вы отправитесь раньше.
– У меня еще куча времени.
Мой поезд на Неаполь отходил после полудня. До этого я сказал Джине, что еду в Венецию, и имел неосторожность предупредить ее, чтобы она не утруждала себя бронированием для меня места в экспрессе Рим – Венеция.
Зазвонил телефон, и Джина сняла трубку. Я подошел к столу и начал бегло просматривать телеграммы.
– Кто это говорит? – спрашивала Джина. – Миссис – кто? Вы не подождете минутку? Я не уверена, что он здесь. – Она, нахмурившись, посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах вопрос. – Вас спрашивает миссис Дуглас Шерард.
Я хотел было сказать, что никогда о ней не слышал и не хочу с ней говорить, когда звуки этого имени тревожным звонком прозвенели у меня в голове. Миссис Дуглас Шерард! Это было имя, которое Хелен использовала, когда снимала виллу в Сорренто.
Стараясь не показать свой испуг, я подошел и взял трубку. Немного повернувшись, чтобы Джина не могла видеть моего лица, я спросил:
– Кто это?
– Привет, Эд. – Конечно, это была Хелен. – Я знаю, что мне не следовало звонить тебе в офис, но дома тебя не было.
– В чем дело? – спросил я резко.
– Тебя кто-нибудь слышит?
– Да.
Вдобавок ко всему в этот момент дверь офиса открылась, и вошел Джек Максвелл.
– Вот так встреча! Ты еще здесь?! – воскликнул он, увидев меня. – Я думал, ты уже едешь в Венецию.
Я махнул ему, чтобы он замолчал, и тихонько проговорил в трубку:
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Да, пожалуйста. Ты не сможешь привезти для моей кинокамеры светофильтр номер восемь? Он мне нужен, и я не могу найти его в Сорренто.
– Конечно, – сказал я. – Привезу.
– Спасибо, дорогой. Я с нетерпением жду, когда ты приедешь. Здесь такие восхитительные пейзажи…
Я забеспокоился, что Максвелл может услышать ее голос, и решил закончить разговор.
– Все сделаю. А сейчас до свидания.
Я повесил трубку, и Максвелл с любопытством посмотрел на меня.
– Ты всегда так говоришь по телефону со своими дамами? – спросил он, вороша телеграммы на столе. – Зачем ты так резко, а?
– Я только заскочил, чтобы посмотреть, нет ли какой-нибудь почты лично для меня, – сказал я, закуривая сигарету, чтобы скрыть замешательство. – Сейчас ухожу.
– Ты просто хочешь сделать вид, что ничего не случилось, – сказал Максвелл. – Если бы ты не был таким матерым газетчиком, который умеет держать себя в руках, я бы, глядя на тебя, сказал, что у тебя какие-то крупные неприятности. Не так?
– О, не неси ерунду! – сказал я, не вполне уверенный, что мне удалось скрыть дрожь в голосе.
– Ну! Ты какой-то кислый сегодня утром, а? Я просто пошутил. – И, так как я ничего не ответил, он продолжил: – Ты едешь на машине?
– Нет, поездом.
– Но ты же не один поедешь? – спросил он, выразительно смотря на меня. – Надеюсь, ты захватил с собой какую-нибудь блондинку, чтобы она развлекала тебя, если пойдет дождь.
– Я еду один, – сказал я, стараясь не выдать волнения.
– Держу пари, что это не так! Уж я-то знал бы, что мне делать, если бы у меня был месячный отпуск.
