Лучше бы оставался таким же злым и далёким, как по пути до дома Петра Сергеевича, чем таким родным и чужим одновременно.
— Теперь я живу тут, — ответила я, не очень желая вдаваться в подробности.
— Ты продала квартиру бабушки и купила тут? Зачем? — отчего-то не унимался Роман.
Ему-то какая разница, где живу я и моя дочь? О которой, впрочем, мне вскоре придётся ему признаться. Когда-нибудь.
— Продала, — ответила я. Всё равно Пётр ему расскажет, ведь он знает о ситуации с застройщиками, которые нас обманули, и ещё много-много людей. — Только эту квартиру я не покупала — мы с Олей её снимаем.
— Зачем?
— За надом, — огрызнулась я. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
Прямо сейчас сяду и выложу тебе всё, что происходило в моей жизни в то время, как тебе было на неё совершенно наплевать, Питерский! Делать мне больше нечего…
— Не хочешь говорить? — поднял он брови.
— Не хочу. Имею право.
— А снимаешь со стариканом? — спросил он, и мне захотелось дать ему леща.
— Давай не при ребёнке, Ром, — одёрнула я его.
Серые глаза так и сверлили меня, словно жить с кем-то, с мужчиной, на одной территории мне — это что-то криминальное.
— Ты думаешь, если бы я жила не одна, то снимала бы такую халупу?
— Кто вас знает…
— Я сказала, закрыли тему — с нами ребёнок.
***
Роман фыркнул и перевёл взгляд на Олю.
— Оля… — протянул он, с любопытством разглядывая собственную дочь и даже не догадываясь об этом. Она так похожа на него — как он только не замечает? С другой стороны я с волнением наблюдала за этим зрелищем, боясь услышать те самые неудобные вопросы, когда он догадается — если догадается… — Значит, тебя Оля зовут.
— Да, — ответила ему дочь. — А тебя?
— Меня — Роман.
— Красивое имя. Мне нравится, — заявила ему Оля.
— У тебя тоже, — улыбнулся он ей такой знакомой мне улыбкой, которая вызвала очередную порцию грусти в моей душе. Боже, как же я любила его губы и улыбку, я бредила ими еще не один год. А теперь всё словно во сне осталось… Во сне, где мы были. Где мы были счастливы. — Ольга. А отчество какое?
— Анатольевна!
— Вот как, — изогнул бровь Рома и кинул взгляд на меня. Я же закусила нижнюю губу и молчала. Роман решил, что у меня был после него какой-то Анатолий, от которого родилась Оля. А на самом деле это отчество моего отца, и я просто вписала его и Ольге в свидетельство о рождении. Впрочем, Рома может думать всё что угодно — мне всё равно. Сам тоже с девушкой приехал. Должен понимать всё, не маленький. Да и не его это дело, в общем-то… Чего я в принципе переживаю, какой он меня видит и что думает по поводу моего ребёнка? Он пока никакого отношения не имеет к нам.
— Нам пора, — прервала я их диалог, боясь, что Роману придёт в голову выяснять информацию об отце девочки. — Спасибо, что подвёз. Не думала, что ты согласишься.
— Какая бы ты ни была, но ты женщина, а женщин надо оберегать и защищать, — ответил он мне.
Я аж зависла от такой фразы. Она звучала одновременно правильно и оскорбительно. Что значит, какой бы я ни была? А какая я, по его мнению? Впрочем, не хочу знать и слышать этого, всё и так ясно по его пренебрежительному тону. Не стану развивать эту тему и просто уйду.
— Доброй ночи, — произнесла я, изо всех сил делая вид, что меня не волнует всё то, что он наговорил опять.
Я помогла Оле выйти из машины, мы попрощались с Романом, и он уехал, а мы поднялись в квартиру. Едва я успела накормить себя и ребёнка ужином, как тут же нарисовалась Суворова.
