Я едва сдерживаю улыбку. Слышала бы Ивонн, что о ней говорят.
Выходит, Женя в курсе, что Ивонн поспособствовала ее падению. Но они любезно общались в спортзале, я точно видел. И это странно. С рыжей-то мне все ясно. Ивонн – как кошка играет с мышкой, – прежде, чем сожрать. Но что насчёт Дороти? Она настолько наивна или хитра? Кого она хочет одурачить? То смотрит взглядом загнанного в ловушку кролика, то жалит, как оса. Голова идет кругом от этого зоопарка.
— А ты ябеда. Уже успела нажаловаться старику, — припоминаю наш недавний разговор с отцом.
Этим вечером он зашел в гараж, где я возился с мотоциклом, и двадцать минут выносил мне мозг, отчитывая за то, что я веду себя, как последний говнюк. Это не цитата, но смысл был тот же. Стоило немалого труда сдержаться и не сказать о том, что я все знаю, и что мне плевать на его дочь.
— Ты о чем? — морщит лоб Женя.
— О нашей утренней поездке.
Женя фыркает.
— Ты ехал, как псих! Мы могли разбиться! И, к твоему сведению, я ему не жаловалась! Наверное, это мама!
— Которой ты напела, какой я псих, — продолжаю ее доставать.
— Ты псих, Тамбов! — рявкает она.
— Я всего-то отплатил тебе за вчерашний душ на кухне, — усмехаюсь в ответ.
Скрестив руки на груди, дергаю носком ботинка.
— Так значит мой ход будет следующим?
Становится все интереснее.
— Не играй со мной, — предупреждаю ее.
— Это не игра, это война!
— Значит, война?
— Не я первая начала, — трясет головой девушка.
Меня веселит ее упорство, с которым она пытается противостоять мне.
— Я же раздавлю тебя, как муху, — хищно улыбаюсь.
— Бла-бла-бла, — Женя дурачится, качая головой. — Я тебя раскусила, Тамбов, ты только и можешь, что угрожать. Любитель почесать языком.
— Тебе так не дает покоя мой язык? — я подаюсь вперед, облокачиваясь на колени. — Как ты сказала? Лживый и грязный, да? — смотрю на нее исподлобья.
— Именно так! — Женя ерзает на кровати и садится ровнее.
Вырез ее майки провисает, и мой взгляд, как магнитом, притягивает туда. Заметив, куда я пялюсь, Женя смущенно прикрывает грудь ладонью.
Я изгибаю бровь.
— Как же ты достал меня, от тебя же нигде не спрятаться! Нигде!
— От меня?! — давлюсь воздухом. — Да это я нахожусь здесь в оккупации. Что? Папочка все купил тебе, да?
— Я не оккупант, больной ты придурок! — она с раздражением закатывает глаза. — Как ты не поймёшь, я не хотела всего этого?! — хватает книгу и кидает ею в меня.
— Так тебе нравится быть жертвой? — поймав книгу, вскакиваю и преодолеваю расстояние между нами. Книга падает на прикроватную тумбу, а я возвышаюсь над девушкой.
Ее глаза под очками широко распахнуты. Она вся сжалась, такая маленькая, такая глупая. Неужели всерьёз думает, что я причиню ей вред? Или это уловка?
Женя сдергивает очки.
— Не трогай меня! Клянусь, я закричу! — в ее угрозах сплошное отчаяние.
Я больше не собирался к ней прикасаться, мне хватило и вчерашнего, чтобы понять, что это тупая идея. Но, если это так бесит Женю, разве мне удастся отказать себе в удовольствии.
— Кричи, так даже интереснее, — опускаюсь рядом с Женей и протягиваю руку, чтобы поправить соскользнувшую с плеча лямку.
Женя подскакивает, как ошпаренная, и забивается в угол кровати.
— Уходи! — обхватив себя за колени, буравит затравленным взглядом.
Я упиваюсь тем, какой эффект на нее производит столь безобидный жест, и пропускаю мимо ушей требование девушки. Нависая над ней, опираюсь на руку.
