Он назвал меня по имени? Он всерьёз предлагает свою помощь? И в чем подвох?
— Почему я должна тебе верить? — прищурившись, с подозрением смотрю на него. — Ты же совершенно невменяемый! Только и ищешь повод, чтобы достать меня! То руки распускаешь, то обзываешь, то мелешь всякую сексистскую чушь! Теперь закрыл меня в этом погребе! Что дальше?!
Усмехнувшись, Тамбов пожимает плечами.
— Так далеко я не заглядывал.
— Да пошел ты! — я срываюсь с места и широкими шагами пересекаю вестибюль.
Луиза сказала, что Версаль, здание, в котором она живёт, находится неподалеку. Я зайду и попрошу у консьержа разрешение воспользоваться телефоном.
Черт.
Мой план имел бы смысл, помни я мамин номер наизусть.
Что же делать?
Я выхожу на улицу и поднимаю голову. Низкое мрачное небо нависло над городом. Сгущающийся сумрак на тропинках парка разгоняют мерцающие фонари. Никита проходит мимо меня, сбегает по лестнице и устремляется в сторону пустующей парковки.
Вздохнув, я поправляю рюкзак и спускаюсь по лестнице. Выбрав дорожку посветлее, миную парк и выхожу за ворота Истерна. Ветер треплет мои волосы, колышет густые кроны клёнов. Терпкий сырой воздух обдувает лицо, а на губах все ещё ощущается привкус мятного печенья.
Я вспоминаю чаепитие у Риты, утренний инцидент на математике и нашу недавнюю стычку с Тамбовом.
День был просто сумасшедший.
Мама, наверное, уже сто раз звонила.
Направляясь вдоль кованого забора, пытаюсь придумать новый план.
Это невероятно, насколько в наши дни человек зависим от средств связи. Я нахожусь в центре большого города, кругом ходят люди, мигают светофоры, сигналит транспорт, но такое ощущение, будто меня сбросили с парашютом куда-то в тайгу, и я понятия не имею, как вернуться домой. В лесу, по крайней мере, можно попробовать определить стороны горизонта по мху на камне или муравейнику, а что делать среди каменных джунглей?
— Такси! — кричу раньше, чем успеваю подумать.
Увидев такси на противоположной стороне улицы, я бросаюсь к обочине, но мне дорогу преграждает черный блестящий автомобиль. С досадой наблюдая за отъезжающим такси, я даже не сразу замечаю, как стекло со стороны водителя опускается.
Ну конечно.
— Дороти, тебе жить надоело? Ты чего под колеса бросаешься? — выставив локоть в окно, за рулём сидит Тамбов. — Хватит упрямиться, залезай, — кивает он.
— Не надо меня преследовать! Я не поеду с тобой! Проваливай! — заявляю, отлично понимая, что мое поведение все больше напоминает браваду.
Ну кому я делаю хуже?
Ведь предложение этой самодовольной задницы – кратчайший способ доставить меня в ванную и постель.
— Тогда как знаешь, — Никита отворачивается, стекло начинает подниматься.
Прикрыв глаза, я мысленно бьюсь головой о стену.
А-а-а, черт!
— Подожди!
Стекло опускается.
— Ты что-то хотела? — отзывается Тамбов.
Я подхожу к задней двери и пробую открыть.
Закрыто.
— Ну и долго мне стоять? — ворчу, скрестив руки на груди.
— Садись вперед, — командует Тамбов.
Закатив глаза, я обхожу тачку спереди и опускаюсь на пассажирское сиденье.
В салоне пахнет кожей и туалетной водой Тамбова. За пару дней нашего плотного общения я очень хорошо запомнила этот аромат: древесно-пряный, яркий, но ненавязчивый, его ни с чем не спутаешь.
Автомобиль резко трогается с места, меня дергает вперёд. Устроив рюкзак на коленях, торопливо пристегиваюсь.
— Ну как, ты доделала работу? — язвит Никита, напоминая о том, с какой лёгкостью ему удалось оставить меня в дураках.
