На тренировки Диана ходила в соответствующем виде. Она никогда не красилась, как кукла, не носила коротких юбок и не ходила на высоком каблуке. Зато она любила носить обтягивающие легинсы. Порой Марии Александровне казалось, что легинсы слишком обтягивающие, чтобы считать их за штаны. Но она не делала дочери замечания. В конце концов, жизнь катится, и в моде уже совсем не те вещи, что они носили в восьмидесятых. И юбки тоже сейчас не такие. А про нижнее белье и говорить не приходиться. Вся современная мода строилась таким образом, чтобы девушка была как бы голой и одетой одновременно.
Вот и сегодня, в восемь часов вечера, Диана собралась на тренировку в черных легинсах, настолько тонких, что можно было распознать контур ее трусов. Она накинула куртку и шапку, и вид ее без труда достиг спортивного. Кроссовки Диана надевала на голую ногу. Она не носила носки в спортивную обувь. Она вообще почти не носила носки, ограничиваясь колготками там, где этого требовали обстоятельства. И с порога она обычно кричала маме: «Пока!». Но сегодня Мария Александровна словно поймала искру. «Поле чудес» для нее закончился, и, точно старые тараканы, из углов ее памяти вылезли машины, на которых девочка возвращалась домой, и мальчики, с которыми она видела свою дочь.
Мария Александровна подошла к двери в тот момент, когда Диана обувала первый кроссовок.
– Во сколько вернешься? – как бы между тем, спросила она.
– Как всегда, – ответила Диана, не поднимая головы.
– Как всегда, это во сколько?
Диана оторвалась от кроссовка и посмотрела на мать так, будто та несла несусветную чушь.
– Во сколько я обычно возвращаюсь, ма?
– Было бы неплохо, если бы ты приходила к десяти.
– Для тебя было бы неплохо, если бы я вообще не уходила из квартиры. Сидела бы в своей комнате, как собачка на цепке, и учила математику.
– Я так никогда не говорила.
– Но ты всегда имеешь это в виду!
– Тебе не кажется, что ваши тренировки проходят в слишком позднее время?
– Мы это уже обсуждали, – Диана потянулась за второй кроссовкой.
По ее движениям Мария Александровна уловила, что дочь хочет исчезнуть. Весь разговор она затеяла с одной целью. Она хотела узнать от нее правду, ходит ли она на тренировки или гуляет где-то с мальчиками. Но глядя, на то, как лихорадочно девочка натягивала обувь, и как резко обрезала всякие попытки общения, Мария Александровна сделала, вывод, что вскрывать карты не стоит. Не стоит вообще спрашивать об этом вслух.
Диана много врала с детских лет. Точь-в-точь, как ее папа на протяжении всей молодости. Даже если ее догадки по поводу мальчиков окажутся верны, все равно дочь ей не сознается. Будет твердить, упорствовать. В итоге они снова поругаются, не будут разговаривать недели две, и все станет только хуже. Поэтому Мария Александровна решила отступить.
Но ненадолго.
– Ну-ну, – протянула она, дождалась, пока Диана зашнурует кроссовки и повернется к ней задом.
Обычно в такой позе дочь прощалась, а мать желала ей удачи. Сегодня не произошло ни одного, ни другого.
Уже закрывающейся двери Мария Александровна прокричала:
– Тебя кто-то проводит?
– Нет! – отрезала девочка и побежала к лифту.
Тем временем, Фетль кинулась в свою комнату, надела джинсы и вышла на балкон. Она ждала, когда дочь появится из подъезда. Через пару минут это случилось. Диана не соврала. Ее никто не встретил, и Мария Александровна подумала: почему на тренировку дочь всегда шла пешком, а обратно возвращалась на машине? Ее это чертовски интриговало.
