Он поднялся, не торопливо закрыл крышку ноутбука и расслабленной походкой добрался до меня.
– Повтори, пожалуйста. Меня частенько слух стал подводить.
– Ты лжец, Ребров. А я поверила!
Грубый нажим его рук на мои плечи, заставил меня чуть присесть. С новым давлением, я упала на колени. Секунда или две и его член, едва не ударил мне по носу. Я проглотила горький осадок своих же слов и зажмурилась.
– Открой глаза и соси, – Приказной тон, облил меня водопадом возмущения, и я захотела встать, но не получилось. Ребров схватил меня за голову, и я прилипла сжатыми губами к розовой головке. – Разомкни их или я помогу.
Мне пришлось вобрать в себя всю плоть целиком и подавить обиду. Вздох и глухой мужской стон, что я услышала позже, только усилил ее. Он надавил на мой затылок, чтобы я глубже впустила член, и задвигался внутрь, как можно мягче. Раз, второй и я заметила, что на его лице появилась блаженная улыбка. Ему нравился процесс. Нравилось, что он доминировал надо мной. Даже толчки участились, стоило ему взглянуть на меня сверху вниз. Дерзкий, хищный оскал, ознаменовал новую волну мучений. Вынув член, тряхнул перед моими глазами яйцами, и я принялась их вылизывать, прикусывать и обводить языком до тех пор, пока Ребров не вернул всё в прежнее русло. Соленая смазка, прокатилась по задней стенке горла, а следом, может минуты через три, я подавилась густой спермой. Я захлебывалась ею, слезы проступили в уголках глаз и плавно скатились по щекам. Кончив, Ребров обхватил член у основания ладонью и размазал остатки семенной жидкости по моим губам.
– Поднимайся.
Я выровнялась и прижалась к стене, крепко-крепко зажмурившись от насильственного факта, что только что со мной случился. Ребров, вероятно, поправил брюки и самодовольно возвысился на вершине сраного Олимпа, куда сам себя вознес. Внезапно, меня сгребли в охапку и поцеловали.
– Не надо, – я отбилась от него. – Ты уже показал всё, что мог.
– Не истери в моем присутствии и не обвиняй во лжи. – Попробовал вернуть меня к себе за запястья.
– Ты придурок? – я оттолкнула его и посмотрела, совершенно не моргая. – Ты сказал, что не считаешь меня проституткой, а сам? Сам что?!
– Ника…
Ни один в мире мужик с виноватым голосом не вызвал во мне жалость или снисходительность. Ни один! Ребров также им не станет. Ни за что!
– Иди в жопу, Саш. – Спокойно сказала я и вылетела за дверь.
Я неслась по коридору, как гепард по Саванне. Сбила Ксюху, Ингу Анатольевну и лишь в лифте, поняла, что у меня ни денег, ни карточки, ни телефона.
– Эй, Ник! – подруга успела бросить мне сумку, и я печально улыбнулась ей, перед закрывающимися створками элеватора.
В многолюдном холле, я достала бумажный платок, вытерла слезы и сопли, а потом вышла на улицу и подставила лицо августовскому солнцу. Моя машина на подземной парковке и не захотелось специально идти за ней. Поэтому, я пересчитала шаги на пешеходном переходе и свернула в к ближайшей троллейбусной остановке.
