Я уткнул глаза в пол, чтобы ничего не видеть.
Дверь в бабушкину палату была открыта, а сама бабушка спокойно читала книгу. Никаких цифр – я вздохнул облегченно. С ней разместили еще двух соседок.
– Привет, бабуль.
– Какие гости! Устраивайся, – поприветствовала меня бабушка, как будто я пришел к ней домой. Она всегда так делала. Книжку она закрыла и мягко улыбнулась. От ее улыбки у меня всегда теплело на душе, как у странника, который наконец-то вернулся домой. – Как дела в школе? Угощайся.
– Спасибо. Все как обычно. Хожу потихоньку.
Я надкусил одну из печенек, которые подвинула бабушка. С шоколадной крошкой. Видимо, я проголодался, потому что одной не ограничился.
– Как Юмико? Давно ее тоже не видела.
– Пропадает на работе. Хотя на выходных могла бы и заглядывать…
Юмико – это, конечно же, моя мама. Судя по тому, как она послала меня проведать бабушку вперед себя, она хотела, чтобы я разведал, как у нее дела.
Мы с бабушкой проболтали где-то полчаса, но вскоре начало вечереть, и я ушел. В темнеющем коридоре я порадовался, что у бабушки вроде все хорошо.
Прямо напротив сестринского поста располагалась комната отдыха, и я остановился, заметив сидящую у окна пациентку.
Над головой девушки в розовой пижаме качалось число 72. А ведь мы, кажется, примерно ровесники. Она, разложив на столе цветные карандаши, увлеченно рисовала. На лице, которое я видел в профиль, казалось, застыло одиночество, но вместе с тем от ее позы и крепко сжатых губ веяло решимостью.
Она умрет на два дня раньше меня – я сразу почувствовал, как будто мы не чужие, и даже задумался, не заговорить ли с ней, но в итоге не стал и ушел к лифту. Она наверняка погибнет от болезни, и мне некогда проникаться ее судьбой.
Сердце все равно неприятно кольнуло, и как только оказался снаружи, я поднял глаза к темнеющему небу.
На выходных я оба дня работал, а до начала смены убивал время за приставкой. Вот теперь и мне оставалось семьдесят два дня.
Ничего. Это больше двух месяцев. День икс еще не скоро. Времени достаточно. Нормально пока что, нормально. Так я и бубнил себе под нос, одного за другим разрубая монстров на экране.
Почему-то перед глазами все расплылось. Похоже, незаметно для меня навернулись слезы. Я не особенно грустил, но почему-то они так и текли по щекам.
Непонятно, отчего я плачу.
Пока утирал лицо, ко мне подкрался враг и убил. Игра окончилась.
Но тут как раз и время подоспело, так что я отправился на работу.
Провел карточкой, отмечая начало смены, переоделся и пошел пополнять на полках запасы напитков. Если звонил зуммер, убегал на кассу, а когда закончил с раскладкой – взялся за швабру. Я вроде уже обвыкался на новом месте, но ничего серьезнее мне пока не доверяли.
Сегодня опять заглянула Куросэ. Она, видимо, выгуливала собаку: я еще из магазина заметил, как она привязывает к стойке снаружи поводок с миниатюрной таксой. Я так стеснялся, что кто-то из знакомых увидит меня со шваброй, что задумался, не сбежать ли в кладовку за новой партией товаров, но Куросэ – впервые видел ее в другой одежде, кроме школьной формы, – уже переступила порог. Оделась она незамысловато: черная майка с длинным рукавом и шорты в тон.
Куросэ тут же меня заметила, и пришлось бесцветным голосом ее поприветствовать.
– Надо же, и в выходные на смене!
– По выходным оплата выше, – объяснил я, расставляя на полке сладости, а на девушку даже не смотрел. Двигался я нарочито вяло.
