Курода снова сглотнул и кивнул головой:
– Готов.
***
Курода из рода Ёритомо был потомственным торговцем. Его прадед торговал глиняной посудой, овощами и пшеницей, его дед торговал глиняной посудой и овощами, его отец торговал только овощами. К моменту, когда очередь дошла до самого Куроды, торговать было уже совсем сложно. Дела шли хуже и в какой-то момент отец сказал ему, что если тот не найдёт себе достойную жену, то их род вымрет из-за нищеты.
И Курода нашёл её себе. Нашёл жену из славного рода торговцев шёлком и рисом, а лучшего и пожелать было нельзя. Шёлк и рис, что ещё может желать человек, у которого есть на всё деньги. Так думал тогда Курода, пока не понял, что помимо денег есть ещё и власть. И стоило ему это понять, как он стал ненавидеть и свою жену, и весь её род, в дом которого он переселился жить.
К тому моменту у них родились уже двое: мальчик и девочка. Их воспитывали с твёрдым желанием сделать из них обоих таких торговцев, которые смогут торговать на всю Японию, а, может быть, и с англичанами и португальцами, которые к тому моменту уже постепенно наводняли собой прибрежные территории, особенно огромный портовый город Осака.
Курода хорошо знал, что такое сохранять влияние в ситуации, когда всё играет против тебя. Именно это он сделал, когда Ода Нобунага утвердил свою власть в провинции Оми, победив сначала клан Роккаку, затем альянс Асакуа и Адзаи, а затем и храм Энряку-Дзи. После этого Нобунага стал расширять права свободной торговли, тем самым снижая роль гильдий. Советники тогда говорили Куроде, что надо лишь вовремя проспонсировать противников нового правителя, и тогда легко будет вернуть старые порядки, но Куроде уже стало понятно, что старое не вернуть. А раз так, то надо укреплять себя в новых позициях, пока это не успели сделать конкуренты.
Поэтому он стал применять старые подходы в отношении новых конкурентов, а новые подходы – в отношении старых. Если кто-то из торговцев, не принадлежавших к гильдии, начинал расти, то Курода обращался к проверенным способам использования банд разбойников, предоставляя им свежую информацию о передвижениях оппонента. Если же кто-то из других гильдий, либо из непокорных членов гильдии выходил из-под контроля и не хотел идти на «правильные» сделки, то Курода через сеть посредников сдавал их местному даймё.
В новых реалиях у Курода получилось получить ещё больше власти, чем у него было раньше, и теперь почтовая станция Кусацу-дзуку стала одной из самых процветающих на всём тракте (так называемая дорога Токайдо) от Эдо до Киото. В купе с уходящей на север дорогой Накасэндо, провинция Оми стала мощнейшей торговой артерией, а сам Кусацу обрёл новый вес не только торгового, но и политического плана, ведь важнейшие сделки теперь заключались в том числе и в центральном здании посёлка.
Это здание называлось Хондзюн, и имело особый статус. В нём разрешалось находиться даймё, высокопоставленным чиновникам и их слугам и охране. В главном храме и потайной комнате заключались наиболее важные сделки не только по торговле, но и по другим особо важным делам, в частности, по согласованию браков.
В этот день Курода прибыл к Хондзюн как раз за тем, чтобы заключить сделку. Он хотел жениться на дочери второго человека этой провинции, дочери даймё клана Кикути, чьё материальное положение сейчас находилось не в лучшем виде. А потому разрешение на это должно было последовать лишь от самого даймё провинции, сейчас правившего Оми с разрешения Оды Нобунаги – Исиды Мицунари.
