– В мою машину садись, – выписывает очередной приказ, когда я пытаюсь пройти мимо него в прихожую.
– Почему это? – огрызаюсь машинально.
– Потому.
15. 15
Хочу с тобой...
© Лиза Богданова
В дороге Чарушин молчит. Не понимаю, зачем ему понадобилось, чтобы я ехала в его машине, если он делает вид, что меня нет. Может, надо было отказаться? А может, это какая-то проверка? Может, я должна начать разговор? Да, наверное. Но… Как? Мне на ум ничего не приходит. А даже если бы и пришло, я так волнуюсь, что без дрожи в голосе больше двух слов не выговорю.
Раньше Артем всегда выступал инициатором. В любой ситуации. И мне это очень нравилось. Только на нем наши отношения и держались. А сейчас… Все это ему больше не нужно.
Отчего-то и посмотреть на него боюсь. Робко вожу взглядом по панели автомобиля – зацепиться не за что. Пока, наконец, не решаюсь, взять в фокус сжимающие руль руки. Вот на них надолго подвисаю. Удивляюсь тому факту, что даже его ладони кажутся мне родными.
Глубоко и чересчур громко вдыхаю. Веду взглядом дальше. Сердце грудь распирает, когда стопорюсь на лице Чарушина.
Молчаливый. Суровый. Пугающий. И все равно безумно красивый.
«Ты все еще моя…»
В моем рту так сухо, что и сглотнуть не получается. А в горле ведь собрался ком. Кажется, еще немного, и полностью дыхание мне перекроет. Именно поэтому я с этой функцией ускоряюсь – пытаюсь надышаться и захватить какой-то запас. И плевать на то, что процесс становится слышимым. Сейчас мое волнение не ощущается чем-то постыдным.
– Ты не звонил… – начинаю несмело.
Оставляю фразу оборванной, в надежде, что Артем продолжит.
И он продолжает. Только совсем не так, как мне бы хотелось.
– А должен был? – выдает таким тоном, будто ему и говорить со мной лень.
Взглядом же, который неожиданно на меня направляет, буквально припечатывает.
– Не то чтобы должен… – не знаю, где нахожу силы, чтобы выражать дальше свои мысли. – Но я ждала.
Чарушин резко стискивает челюсти. Сглатывает – улавливаю дерганое движение кадыка. Поджимая губы, яростно втягивает носом воздух. Шумно выдыхает, уже глядя на дорогу.
Меня разбивает дрожь, а следом за ней разливается острый жар. Ведь я успела уловить в его глазах мощнейшую вспышку эмоций.
Что это было?
– Не стоило, – высекает Чарушин жестко.
– Почему? – выпаливаю почти сразу за ним.
На этот раз он не отвечает. Только таким взглядом пронизывает, что мне приходится малодушно опустить веки.
Пытаюсь отдышаться. Но не потому, что рассчитываю подавить какие-то реакции. Артем их в любом случае все считывает.
Пусть видит. Пусть знает. Пусть понимает.
А я стараюсь совладать с собой только для того, чтобы иметь силы продолжить разговор.
– Так ты был занят? Почти неделя прошла.
Смотрю на него и замечаю блеснувшее в глазах удивление. Однако пару секунд спустя он его, конечно же, топит раздражением.
– И что? – голос становится ниже, прорезаются хриплые будоражащие меня нотки.
– Я думала, мы начнем как-то общаться… – тарахчу, практически не дыша.
– Общаться мы не будем, – и снова от его тона, даже не от слов, мороз по коже бежит. – Не звонил, потому что не хотел. Такой ответ тебя устроит?
Поджимая и прикусывая губы, бурно вентилирую носом воздух. Грудь так высоко вздымается, что в какой-то момент даже дискомфорт от этого возникает. Ребра то распирает до боли, то, напротив, столь же мучительно сдавливает.
Зачем ему я? Зачем это все?
