Ты, я и апокалипсис - страница 27

Эпохи, о которых Я говорил, наступают лишь по окончании тех огромных периодов, которые не оставляют после себя достоверных и полных рекордов, но лишь легенды и мифы. Единственно достоверные летописи таких эпох находятся в руках Посвященных, но они охраняются с необычайной заботой, чтобы несведущие люди не получили к ним доступа.

Однако бывают такие периоды, когда крайне необходимые в тот момент для проявленной расы знания выдаются Посвященными, назначенными для этой цели Иерофантом Белой Ложи той степени, которая ведает этими рекордами и является руководящей мощью в тот период. Если раса не принимает даваемых сообщений и не прислушивается к ним, ей приходится пожинать плоды своего равнодушия или своеволия. Целый поток такого знания был пролит на человечество в подобную эпоху во второй половине XIX столетия. В отдельных случаях его оценили и использовали, но в широком мировом масштабе тот энтузиазм, те усилия и волны страстного устремления, что должны поднимать и нести на такую высоту, с которой могут быть преодолены заблуждения, равнодушие и самодовольство тех, кому было дано это знание, – все это едва-едва наметилось. А между тем время летит!..

Жизнь в лучшем случае есть постоянная битва, и весьма немаловажно, какой импульс и какая цель придавали силу тарану и укрепляли хватку, с какими мыслями затачивались секиры или отливались пули. И символически, и буквально все участники этой битвы должны сказать и скажут свое последнее слово: ловкость, тактика, искусная стрельба, калибр оружия и сами воины – все эти условия зависят от силы концентрации и преданности, свойственных расе, но именно их-то и недостает современным представителям белой расы. Так где же тот человек, кто скажет нужное слово или напишет такой трактат, что приведет в движение жизненную волну устремления и энтузиазма?

Минует год за годом, столетие за столетием, цикл за циклом, но каких-либо заметных и существенных перемен в характере, желаниях и целях большинства человеческой расы так и не видно. Какой смысл в бунтах каких-то отдельных мужчин или женщин, очнувшихся отчасти от плена вещей и обратившихся к мнимым национальным, социальным и семейным нуждам, когда эти нужды есть лишь результат продажности высших устремлений и идеалов у тех, кто уже прошел этот путь, или тех, кто теперь пребывает в рабстве все у тех же погонщиков рабов – вожделений плоти, которые и подтолкнули их к этой продажности?

Истинно, повторяю, продажности всех высших чувств и высоких идеалов, ибо в чем же разница между куртизанкой, использующей свое тело для получения денег, и мужчиной или женщиной, торгующими своим умом и душой для такой же цели, если выручка от их позора нужна им для самоуслаждения?

Круг за кругом Великого цикла одна раса механически сменяет другую – при одинаковых условиях, с одинаковыми целями, одинаковыми усилиями. А если какой-то мужчина или женщина выдвинутся среди этих масс и укажут на манну, падающую с небес для питания души, то будут разорваны на куски животными страстями человека, или распяты на том кресте, который они в простодушии своем воздвигли, чтобы указать путь к тому хранилищу, где эта манна все еще лежит, собранная в прошлые века.

Изборожденные глубокими морщинами лица мужчин; размалеванные, огрубевшие лица женщин, что, образно говоря, танцуют на краю пропасти, созданной нарушением законов природы, или же съежившихся под нависшей скалой человеческих законов, обеспечивающих возможность гарантированного пополнения хранилища золотых запасов; страх, живущий в их сердцах или же бесчувствие и равнодушие к пророчествам о неизбежной уплате долгов, накопленных вследствие полного пренебрежения всеми духовными законами, – глядя на все это, стоит ли удивляться, что все эти люди обезумели от своей беспомощности и бесцельной борьбы против своего рабства или же впали в презренное, трусливое равнодушие? «Вот сюда! Вон туда!» – кричат лжепророки, желающие быть пророками, но беспомощные сами, чтобы найти безопасный путь хотя бы для себя, уже не говоря о том, чтобы верно направлять других. И как всегда – и в далеком прошлом, и ныне, раздается глас с небес: «Ищи внутри себя. Ищи сначала Царство Божие, и тогда все, что ты желаешь, будет дано тебе». Но человек говорит: «Нет, последнее должно быть первым; дай мне все, что я хочу, прямо сейчас, а уж потом я буду искать внутри». Но не знает он, что ему в действительности нужно; он знает лишь то, что требуют его чувства для мимолетного удовлетворения тела. То же, в чем он – истинный человек, мужчина или женщина, – нуждается превыше всего, – это Бог, и ничто меньшее не принесет ему удовлетворения. Но в мир «внутреннего» человек должен войти с обнаженной душою, как когда-то он был обнажен телом, входя в мир «внешнего». Он не может взять с собою ни вожделений, ни честолюбия, ни алчности; а так как он не хочет с ними расстаться, то вечная трагедия повторяется снова и снова.