— Значит, мы все друг другу поможем…хм… оправиться. Главное, чтобы ты сама этого захотела, солнце.
Проглотив несуществующую слюну, я секунду медлю, а затем отвечаю:
— Хочу. Я этого хочу.
Мирон удовлетворенно кивает, затем целует меня в кончик носа и встает с постели, чтобы начать свой очередной рабочий день. У него это так ловко выходит, словно ничего необычного не случилось. А я… А мне требуется еще кое-какое количество времени, чтобы банально свыкнуться с реальностью происходящего. Получается скверно, но медлить больше нельзя, поэтому я тоже поднимаюсь с постели, чтобы начать уже свой рабочий день.
6. Глава 6.
— Ну как всё прошло? Договорились хоть о чем-нибудь? — интересуется Танюша.
Я выделила себе час свободного времени и опустив крышку ноутбука, массирую закрытые веки. Последние несколько дней прошли в бешенном ритме. Сначала нужно было заглянуть в издательство, затем провести небольшое собеседование с девочкой, которая займется оформлением моих соцсетей. Потом пришлось обсудить детали рекламы.
Голова просто шла кругом, поэтому сегодня я позволила себе работать в более расслабленном ритме. И моя Таня, будто уловив правильный момент, решила позвонить.
— Да всё нормально, — отвечаю и перевожу взгляд на городской пейзаж за окном.
— Эй, подруга! Так не пойдет, а где же подробности? Или ты просто отделаться от меня решила, а? — с шутливым возмущением интересуется Таня.
Я невольно улыбаюсь.
После того нашего секса с Мироном мы больше не возвращались к теме разнообразия. Я не хотела наседать и торопить события, потому что чувствовала, что и сама должна к ним эмоционально подготовиться. Но моментами меня раздирали противоречивые мысли: хотелось сказать Мирону, чтобы он ни о чем не рассказывал Алану, а в другой момент хотелось, чтобы мы поскорее продвинулись вперед.
Я пыталась представить как это будет, но четкой картинки пока еще не видела. Но сама лишь мысль, что мы с Мироном решимся на этот новый опыт, будоражила сознание и заставляла сердце биться быстрее.
— Нет пока никаких подробностей, но мы поговорили. Мирон пообещал что-нибудь придумать, — отвечаю.
— О! Ну это уже кое-что, Юль. Рада, что вы хотя бы решились поговорить. Вам это нужно.
— Нужно, — эхом отвечаю.
На заднем плане слышится детский смех, от которого у меня непроизвольно в груди что-то обрывается. Какой-то жизненно важный нерв или жила, на которой держится вся моя оболочка. Не знаю. И не знаю, сколько раз я должна это пережить прежде, чем мне по-настоящему станет легче. Говорят, что время лечит. Мне, похоже, нужна целая вечность, чтобы эта поговорка сработала правильно в моем случае.
В груди так нестерпимо жжет, что хочется голыми руками выдрать это «что-то» и почувствовать спасительную прохладу.
Слышу торопливые шаги Тани и тихий щелчок межкомнатных дверей. Детский смех затихает. Подруга знает о том, что случилось со мной. Пожалуй, она одна из немногих из моего окружения, кто старается не задеть мои болевые точки.
Мы не разговариваем о детях. И если собираемся встретиться Таня не берет с собой Богданчика. Моментами я чувствую себя страшно неловко. Чувствую, что не заслуживаю таких жертв. Несмотря на свою внутреннюю боль, я стараюсь Богданчику передавать подарки. В конце концов, он мой крестник. Таня всегда смотрит на меня в такие моменты с укором и приговаривает, что не нужно строить из себя героиню и бередить рану.
