Рука все же срывается. Ползет к острой коленке, на которой лежит тонкая ладошка.
Белый не дышит, когда длинные пальцы расправляются и с готовностью обхватывают его руку.
— Вы мне ведь позвоните, Федор Львович? — тихий вопрос отрывает Федю от бездумного разглядывания полупустой трассы.
Белый поворачивает голову. Сталкивается с карим взором волшебных глаз. Ловит немой укор и надежду.
Ждала? Его? Белого?
Он не верит в реальность. Кажется, что это его больная фантазия расшалилась.
Что видит малышка в его глазах? Что ты видишь во мне, родная?
Федя тянет хрупкую ладошку на себя. Жадно целует тыльную сторону.
Сладкий аромат дурманит, шибает прямо в голову. Эта девочка — не его наказание. Она — его наркотик. И вряд ли Белый когда-нибудь «слезет» с него.
Надия подсказывает, куда ехать, где свернуть, какой поворот не пропустить.
Федя молча слушает ее голос. А руку не выпускает. Потому что знает, он сдохнет без этих хрупких пальчиков. Он держится за них, как за соломинку. И тонет. Уже утонул.
Мозгом Белый понимает, что Варгинов не обрадуется внезапному появлению Феди на собственной территории. И даже то, что Белый помогает Сюзанне Эдуардовне, не прокатит. По большому счету, Федя мог бы вызвать эвакуатор. Да Варгинова и сама могла это сделать. Но нет, Белый буксирует кабриолет мамы Надии до самого дома.
Охранник пропускает их за ворота, на частную территорию. Белый усмехается, понимая, что мужик уже докладывает начальству о появлении гостей.
Федя помогает девочке выйти из машины. Все-таки джип у Белого громадный, а Надия — невысокого роста.
С жадностью Белый впитывает то единственное касание хрупкой ладони к самому центру груди. Девочка держится за него, пока он ставит ее на землю.
Не отпускает рук. Больше положенного держит. Не позволяя лишнего, но и не отстраняясь.
Запрокинув голову, малышка смотрит на него. Тень от кепки падает на ее лицо. А взгляд горит, изучает его, будто рентгеном просвечивает.
Что ты видишь в моих глаза, родная? Видишь, как тону? Как подыхаю?
Второе, более запретное и непозволительное прикосновение.
Федя просто проводит костяшками пальцев по румяной щеке. Мимолетно. Но касание обжигает.
И шелковую прядь заправляет за ушко.
Тянет наплевать на все. Посадить девочку в салон и свалить отсюда к чертям. Белый знает, что вполне реально провернуть такой фокус.
А дальше что? Пойдет она за ним и в огонь, и в воду? Она же учится. Профессию получает. У нее свой мир. Друзья-подруги. Семья.
А Белый что?
У нее все впереди. Вся жизнь. А у него… У Белого нет прав на нее. Нельзя ему с ней.
Все, Федя. Подержал за ручку. Вдохнул. Воскрес. Отпускай. Не дыши.
Белый трясет головой, точно дворовой пес. Позади, за спиной, слышны мужские голоса. Среди них — громче всех Мухтар Варгинов.
Федя усмехается. Видит, как тонкие пальцы комкают футболку на его груди.
Но пальцы нужно разжать.
— Беги в дом, — глухо говорит Белый и отступает.
Ладони горят от касаний. От ощущения шелка волос. От теплого дыхания ноет каждая мышца.
— Папа, ну так же нельзя! — резко выкрикивает Надия, пытается выйти вперед, а Федя снимает кепку с лысой башки.
— Все в порядке, — кивает он, не сводя с нее жадных глаз, повторяет: — Беги.
Хочет добавить «родная», но вовремя осекается.
— Заходи в дом, раз приехал, Федя, — цепляет взглядом Варгинов.
За спиной Мухтара Белый видит пару братков. Впрочем, Федя не стал бы усугублять конфликт. Да и сам он персона вполне видная.
