Рядом сидел подросток с туго забинтованной левой рукой. Правой он тискал кнопочки на своем мобильнике.
«Играет…» – догадался Костя.
– Слушай, парень… – окликнул он подростка.
Не отрываясь от игры, тот кивнул головой, давая понять, что услышал собеседника.
– Дай сделать один звонок с твоей мобилки…
Подросток нахмурился. Остановил игру и посмотрел на собеседника.
– Отмудохали? – спросил он, оценив внешний вид собеседника – испачканный в пыли костюм, забинтованную ногу и шишку на лбу.
– Что? – не понял вопроса Костя.
– Я говорю – где тебя так отмудохали? – развернул вопрос подросток.
– А-а… – понял Костя. – Нет… Это я неудачно упал…
– Ясн… – кивнул головой подросток. – А я со скейта навернулся… Лан… Две минуты… Доиграю и дам…
– Мне срочно надо… – попытался настаивать Костя.
– Две минуты! – отрезал подросток и опять углубился в игру.
Костя нетерпеливо заерзал на кресле. Потом подался в сторону подростка и схватил его за сиреневую кисть перевязанной руки.
Подросток свечой взвился от боли и завыл благим матом.
– Я же сказал – мне срочно! – прошипел Костя. Притянул паренька за больную руку к себе и выхватил из здоровой руки телефон. Потом отпустил подростка и стал лихорадочно набирать номер мобильника матери.
Подросток, поскуливая, смотрел на странного пациента и убаюкивал больную руку. На большее он не решался, сидя рядом с таким психом.
– Да! – услышал Костя в трубке голос матери.
– Ма, это я! Я в центральной травматологии с переломом ноги! Мобильник разбился. Звоню с чужого. Приезжай! – быстро проговорил он, нажал на сброс и швырнул мобильник поскуливающему хозяину. – На – играй дальше!
На шум устроенный в приемном покое открылась дверь перевязочной, и высунулась голова дежурного хирурга.
– Что у вас тут?… – спросил он недовольно.
– Он у меня мобилу забрал. – всхлипнул подросток.
Костя, молча, показал на мобильник зажатый в здоровой руке подростка и развел руками.
– Так ведь отдал! Людям надо помогать! – резонно заметил хирург и призывно кивнул головой неудачливому скейтбордисту. – Заходи…
7
Было видно, что профессор к концу «послеобеденного моциона» устал. Говорил он реже. Появилась отдышка, и выражение на лице потеряло радушие, излучаемое в столовой. Теперь оно напоминало усталую гримасу марафонца, который выбрал неверный темп, не рассчитал свои силы и на последних километрах до финиша серьезно задумался – бежать ему дальше, или не бежать, а может лучше к чертовой матери сойти с дистанции.
На четвертый этаж, где была его квартира, профессор Карпов поднялся с усилием. Он запыхался. Крепко держался за локоть своей спутницы, останавливался на каждом этаже и грустно улыбался, как будто извиняясь.
Девушка уже подумала, что, скорее всего сегодня экскурсии не будет. Лучше гостеприимному хозяину вызвать врача, пока он не отправился следом за своей женой. Но когда они поднялись к нему на этаж, профессор немного воспрял духом.
Доверив Инге подержать сумку с камнями-самородками, он достал связку ключей, открыл входную дверь и попросил ее задержаться на лестничной клетке.
– Мне надо снять квартиру с сигнализации… – сказал профессор, вошел в квартиру один и прикрыл входную дверь.
Из-за прикрытой двери было плохо слышно, но девушка поняла, что он с кем-то разговаривает по телефону.
Через пару минут Дмитрий Евгеньевич впустил ее к себе. Помог снять куртку, дал тапочки, и они пошли осматриваться.
