– О, Яр, привет!
О, нет! Только не он…
– Не зови его, не зови! – шиплю ей шепотом, но Лида просто игнорирует мой молитвенный протест.
– Иди к нам! – кричит брату.
Черт…
Я моргнуть не успеваю, как Тихий уже наклоняется к сестре, чтобы крепко ее обнять.
Древесный аромат его туалетной воды щекочет мне ноздри. Давящая, горячая аура – нервы. И я с трудом проглатываю латте, моментально напрягаясь до состояния гранитной скалы.
– Как экзамен, Душка? – ласково интересуется Яр у Лиды, называя ее семейным прозвищем.
– Анжелика, – мне же достается непроницаемый взгляд и едва заметный кивок головы.
А затем он плюхается на стул рядом со мной и сразу расставляет ноги так, что впечатывается в мое бедро своим коленом. Недовольно кошусь на Тихого, демонстративно отодвигаясь.
Достал…
– Сдали чудо-о-ом! – театрально закатывает подруга глаза, начиная рассказывать брату об экзамене, – Савицкий сегодня будто озверина переел. Мне еще такая жесть досталась, я даже вопрос раза с пятого поняла, и…
Лида в лицах пересказывает целых полчаса своего насыщенного утра, но я слышу ее веселый голос задушенным фоном.
Яр, сидящий так близко, забирает все внимание на себя.
Я чувствую, как вибрирует напряжением его тело, хотя внешне он абсолютно спокоен. Практически не мигая смотрит на свою сестру.
И при этом я не могу отделаться от ощущения, что все его органы чувств тоже сконцентрированы только на мне.
Переживает, что расскажу про его поцелуй с Малевич? Мы еще не виделись после Лидиного дня рождения, так что все может быть…
Опустив ресницы, скашиваю на Тихого взгляд, разглядывая его графический профиль. Брови вразлет застыли в равнодушной маске, четко очерченные губы чуть приоткрыты, невидящий взгляд устремлен строго вперед на собеседницу.
Яр, слушая, медленно сползает по стулу, и его колени разъезжаются в стороны еще шире. Мужское бедро, обтянутое джинсовой тканью, снова плотно впечатывается в мою ногу. Это ощущается тлеющим ожогом. Хмурюсь, сбиваясь на миг с дыхания. В кофейне будто сломался кондиционер, воздух густеет и нагревается.
Яр ведь специально…
Хотя с виду у него даже ресницы не дергаются, лишь кадык проезжается по шее вверх и вниз.
Отодвигаться мне некуда, только если переставлять стул.
И я растерянно терплю наше обжигающее соприкосновение.
На самом деле Яр часто делает что-то подобное, и каждый раз я впадаю в ступор, не зная, как правильно повести себя.
Особенно стремно было, когда он выкидывал такое при Богдане. Возмутиться – спровоцировать драку. А Тихий, казалось, только этого и ждал.
И я безропотно терпела, как он, разговаривая с моим парнем, незаметно наматывает мои кудряшки на пальцы или кладет руку мне на поясницу и рисует там узор.
Вот и сейчас меня что-то тормозит.
Я перевожу взгляд на Лиду и слепо наблюдаю, как шевелятся ее губы, думая при этом, что ее брат – чертов извращенец- абьюзер, которому просто нравится, когда у меня пылает лицо, а пульс шарахает где-то в горле.
– В общем, прорвались! И вечером группой пойдем в "Винсклаб" отмечать, – щебечет Лида тем временем, задорно хлопая в ладоши, – Присоединишься?
– Посмотрим, – лениво тянет Яр и, вытянув руку, подзывает официанта.
– Давай! И Эндж тоже уговори! Представляешь, идти не хочет! Настроения у нее нет… А как оно появится, если сидеть дома?! – сдаёт меня Лида.
Только тут Тихий поворачивает голову и проезжается по моему лицу нечитаемым, темным взглядом.
