Аналогии Византийских походов также вполне проводимы: Балканская кампания Святослава в отличие от обычной практики морских налётов сразу начинается как глубокая сухопутная операция в видимости учёта опыта предшественника к невозможности противостоять в открытом морском сражении императорскому флоту, вооружённому греческим огнём. Но там, где поход Игоря закончился получением долгожданного торгового договора, поход Святослава лишь начинался: движение вверх по Дунаю, глубокое вторжение долиной Моравы и Вардара в Македонию, выход к Адрианополю до Длинных стен. Огромная 3-х летняя военная кампания, развернувшаяся на пространстве от Киева до Фессалоник, от Доростола до Филиппополя с участием руси, болгар, сербов, венгров, печенегов, ромеев… Гибнет Первое болгарское царство; предельные усилия Византии; подвиги императоров-полководцев Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия; вдохновенное летописание Льва Диакона и Нестора-летописца… Ради чего? Поворот за Родопы от пригородов Константинополя свидетельствует, что последний как и крушение Византии в целом задачей не ставились – но утверждение русских гарнизонов в городах на Дунае говорило о значительно более решительном замысле, нежели обеспечение торговых преимуществ, хотя бы в форме возврата к договору 911 года. Это склоняет к предположению, что не столько прикладка к сочетанию военных факторов, а сами цели кампании определили её форму правильной войны с глубоким вторжением в неприятельские территории.
3.Материалы к внутриполитической истории времени Игоря – Святослава позволяют говорить только о её религиозно-идеологической составляющей. Оба язычники, но насколько отлично их язычество. Попустительство Игоря христианам вплоть до принесения акта присяги договору 945 года частью дружины целованием креста вместо языческой роты; непротивление, если не пособничество, христианофильству вплоть до перемены веры жены Ольги; строительство 2-й по древности старокиевской церкви Святого Ильи – и твёрдое староверие Святослава, сделавшее невозможным брак с византийской принцессой; сакрально-социальное многожёнство на язычницах Ильдико Венгерской, Малуше Любечанке,…; традиционное социальное равноправие по включённости в «отцов род» его детей.
Обозревая в целом, по стереотипам европейских понятий налицо 2-е линии государственной политики и чуть ли не 3 подхода к их реализации: «рациональное прогрессистски-реформаторское» начало Игоря-Ольги и «героический регрессивный консерватизм» сына – какие-то перевёрнутые «Отцы и Дети».
В отношении к чему оформлялась политическая традиция древнерусской государственности, столь выразительно расщеплявшаяся и в то же время преемственно-переплетённая в обозрении древнерусской истории?
Становясь на позиции более отстранённой социально-онтологической перспективы вполне обоснованно можно указать только 2 задающих ориентации бытийствования народов и социумов Западной Евразии; условий, которые в общем едины для всего пространства от Варты до Юкона, от Таймыра до Гиндукуша: социально-экономический дрейф в рамках прогрессивной смены исторических форм воспроизводства жизни; и его модификация к социально-географическим условиям существования на Великих Равнинах от Саксонского Леса до Океанов. В конкретно-исторических границах эпохи: процессы преобразования «2 природы» к задающим ориентирам феодализма и соответствие их общим условиям становления социальных новообразований Евразии.
