Феодализм, как принципиально ВНЕЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОЦИАЛЬНОЕ НОВООБРАЗОВАНИЕ в его чистой незамутнённой форме полагает 2 исходных условия своего становления и развития: оформление устойчивой закрытой территории, делающей невозможным бегство низов на свободные земли; безоружность населения в отношении господствующей прослойки носителей-монополистов конкретной исторической формы социального насилия. Предел эффективности социальной насильнической санкции определяет и размеры «идеально-разумного» самовоспроизводящегося феодального мирка в условиях повседневного круга его задач и функций – по реалиям Западной Европы 1 день конного пути от замка-столицы в любом направлении (графство, марка) – всё сверх этого уже ситуационно-чрезмерно к предсказуемому прозябанию и всецело сводится к внешней угрозе всей совокупности мирков: авары, арабы, венгры, викинги. Отсутствие общей границы и совпадение условий жизни, рождающие единство ценностных подходов, становятся условием развития культурной общности, охватывающей пространства, значительно большие заявленных политических делений – политическая мозаичность реализуется многоцветием культуры, живописностью эстетики иного в каждом другом месте. Феодальный замок (Древнерусский терем) – ликующий символ освобождения от Оболваненного Общего; рождающий особый тип Эстетического человека, творчески-свободного в самодостаточности и полноте своего бытования— у него всегда есть выбор: «Быть королём не могу, быть принцем не хочу – Я Роган».
В японской практике целенаправленное разоружение феодально-зависимого населения получило наименование «охоты за мечами», памятником которой стала знаменитая статуя Будды Вайрочены (Умиротворителя) в Наре, отлитая из миллиона конфискованных Одой Набунагой в 16 веке крестьянских мечей, одновременно и символ «борьбы за мир» в феодальном представлении, и посмертный монумент свободе японского крестьянства – в полном согласии с этим по соборному уложению 1649 года русскому простонародью под страхом смертной казни запрещалось ношение оружия.
Впрочем, фактором разоружения является само неучастие низов в войне, лишающее их навыков владения эффективным специализированным боевым оружием; и то же новгородское ополчение, столь страшное в 12—13 веке феодальным военным организациям Германии, Скандинавии, Монгол, Руси – было разгромлено в 15 веке при соотношении 8 к 1 в битве на Шелони лёгкой пограничной московской конницей князя Д. Холмского. Но то же требование поддержания боеготовности в совокупности насильнических мирков в присутствии «здоровенного, но своенравного малого» налагает на военный аппарат ещё одно требование – постоянная боеготовность, реализуемая и поддерживаемая кроме всяческих игр-заместителей (охота, турниры) прямыми имитациями войны: степная баранта, рыцарские наезды и молодеческий бандитизм сеньоров Европы, эстетические поединки Ниппона и дуэльные легенды Франции; тем состоянием, что Гоббс назвал «войной всех против всех», в действительности войнишки «по правилам», отнюдь не ВОЙНА – ЯВЛЕНИЕ СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, ОТМЕНЯЮЩЕЕ ВСЁ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СОЦИАЛЬНОЕ ФАКТОМ БИОЛОГИЧЕСКИМ – СМЕРТЬЮ; т.е. отменяющая все законы и ограждения социального: экономические, политические, нравственные, эстетические в отношении себя самой. Такой войны феодализм не знает; т.е. в сущности он не знает войны вообще – как только она вспыхивает, она разваливает феодализм: венгерской саблей, фландрским копьём, английским луком, швейцарской алебардой, гуситской телегой.
