Бездумно сняла обувь. Снова посмотрела на мозаику в надежде, что вдруг что-то изменилось во время моего визита к соседке. Красивая она. Если бы не сделала такое удивленное лицо на мой вопрос о Диме, я бы решила, что он запасную завел. Хотя я ведь не так часто исчезаю из его жизни.
Мне захотелось пройти в комнату Вити. Точнее, в ту, которая была Витиной в моей настоящей жизни. Но ни одного упоминания о ребенке здесь я не увидела. Так, что за дверью?
Да это же гардеробная моей мечты! По левую руку – огромный стол-трюмо, настоящий шедевр. Нежные персиковые розочки обрамляют зеркало по контуру. А внизу… ох, много-много миниатюрных ящичков. Я хотела открыть хотя бы один – убедиться, что содержимое соответствует его размеру, – но отдернула руку. Воспитание не позволяет лазать по чужим шкафчикам, какими бы милыми они ни были.
За столиком были шкафы. По высоте одинаковые, чего не скажешь про ширину. Большой шкаф небесного цвета выделялся круглыми боками, за ним шел салатовый, меньше голубого вполовину. Следующий – приятного цвета утреннего солнца, а по размеру как раз немного уступает голубому. И оранжевый еще. Совсем тощий шкаф. Я не сразу заметила, но внизу каждого из четырех была небольшая картинка, обозначающая время года, подходящее к цвету шкафа. Уверена, так вещи хранятся по сезонам. Это же просто гениально! Я присела на корточки и рассмотрела каждую. Похоже на фоновые иллюстрации для детских книг. Я бы сюда еще милых зверюшек добавила – и все, смело в печать.
Без особых усилий я снова встала на ноги. И тут по правую руку увидела то, что просто подкосило мое тело. Я хваталась за воздух, а потом обрушилась на летний шкаф.
Над зеркалом во весь рост справа от входа висела картина – красивый свадебный портрет с обычными счастливыми лицами влюбленных людей. Ничего бы удивительного в этом снимке не было, если бы на нем не была я. И мой дорогой Антон.
Он искренне улыбался фотографу, как будто тот стал причастным к самому важному дню в его жизни. А я на фото… смотрела на самого дорогого и любимого человека. Такая намалеванная, с прической своей мечты. А не той, которую мне на свадьбу выбрал Дима. Он и пла-тье-то, несмотря на мои протесты и приметы, сам оценивал на мне в магазине, сам обсуждал с консультантом и в итоге сам нес из шопа в машину.
Я онемела. Мое сердце отбивало невероятно громкие бом-бомы в висок. Что. Это. Все. Значит.
Вдруг квартиру наполнил звук, похожий на клацанье пасти огромной собаки, которая сомлела на зное, а потом решила подобрать языком постоянно стекающие с морды на лапу слюни. Потребовалось какое-то время, чтобы узнать в этом лязге всего лишь поворот ключей в замочной скважине.
Нежный кофейный аромат с едва уловимым запахом забытого мужского парфюма сопроводил мужчину со свадебного портрета от прихожей к месту, где я сидела на полу с выражением лица, с каким только троечники решают алгебраические уравнения. Притом где-то в уме.
Я думала, что не узнаю его. Я надеялась, что это будет какой-то другой Антон. Чужой. Чтобы я могла оттолкнуть руки этого совершенно не моего мужчины, когда он потянется поднять мое обезумевшее тело.
Но я ошибалась. Как только он оказался на одном уровне со мной, такой заботливый и вкусно пахнущий, в моем каменном сердце появилась трещина. Оно с треском рассыпалось, обнажая что-то сверкающее и горящее. От этого пламени вспыхнули все части, казалось бы, рассыпавшиеся пару минут назад. Я была цельной и, неожиданно для себя, влюбленной в этого мужчину.
