Тысяча пятьсот рубаи - страница 13



Пока туманна разума черта.

334

Я собирал упавшие каштаны,
Когда ко мне приблизились шайтаны:
«Зачем их собираешь?», – был вопрос.
«Да для свиней, укутанных в сутаны».

335

Мне не понятно, как, имея мозг и руки,
Ты можешь умирать средь бела дня от скуки:
Ведь книги, стадион, компьютер, швабра, кисть —
Всё это для того, чтоб скрашивать досуги.

336

Как сочинял Хайям, доподлинно не знаю,
Но что он сочинил, внимательно читаю:
Согласен с чем-то я, а что-то не по мне,
Но всё равно его сердечно почитаю.

337

Я горевал, когда цветок в саду увял —
Он был мне, как родной, и жизнь мне озарял.
Я выращу цветник как память об отцветшем,
Пока и мой черед увянуть не настал.

338

Возмущению Господа внемлю:
«Вы зачем испоганили Землю?
Если не перестанете гадить,
Я у вас её скоро отъемлю!».

339

Мы все слегка больны – кто разумом, кто сердцем, —
На раны сыплем соль и добавляем перца
Друг другу и, увы, все вынуждены жить
В соседстве на Земле: ведь некуда нам деться.

340

Он к совести взывал порочные натуры
И хлёстко применял вербальные фигуры;
Отправили его бесшумно к праотцам,
По темечку слегка ударив арматурой.

341

Тебя отрицают народы,
Мол, «он не из нашей породы»;
Не слушай заблудших и веруй,
Что ты не ошибка природы.

342

Мой светлый образ будет затемнён,
Облит помоями и осквернён,
Но после долгого забвенья снова
Его продвинут в колокольный звон.

343

Горизонта не видно, он спрятан в туман,
На скале примостился седой балобан;
В пелене предвечерней привиделась дева,
Пригляделся…, увы, визуальный обман.

344

Уж лучше промолчать, но вынужден признаться:
Однажды я хотел от страсти отказаться,
Однако на пути мне встретилась Она,
И я на целибат решил не зарекаться.

345

Былые ценности семьи
Не входят в ценности твои:
Ты занята вполне цинично
Монетизацией любви.

346

Не обвиняй в своём несовершенстве
Отца и мать, проведших во блаженстве
Лишь несколько секунд, зачав тебя:
Благодари за жизнь и будь в смиренстве.

347

Не беспокой молитвами Творца,
Не жди к утру сокровищ у крыльца:
Надейся на себя и действуй, действуй —
Ведь ленью не достанешь и яйца.

348

И тех не исключайте из забот,
Кто вас неслышным голосом зовёт:
Настанет время немощи и вашей —
И вам на помощь кто-нибудь придёт.

349

Искажается мир через наше сознанье;
Укрепляя в себе искажённые знанья
И уверовав в правильность действий своих,
Подрываем устои всего мирозданья.

350

Не раз меня лупили по рукам,
Чтобы отвадить от любви к строкам,
Но я не тот, кто в страхе поддаётся
Или сдаётся звере-дуракам.

351

Я спросил бы у Солнца, зачем раздаёт
Оно жизни лучи тем, кто криво живёт,
Но молчу, потому что уверен, светило
Меня вмиг за вопрос неудобный сожжёт.

352

Мы лежали с любимой в постели большой,
Несказанно нам было вдвоём хорошо;
И простая открылась мне истина жизни:
Береги, что дано, и не требуй ещё.

353

У красотки в руках был игрушкой султан:
Обнимая её «кипарисовый стан»,
Султанат свой профукал, подобно мальчишке:
Ведь не зря говорят, в женском теле – шайтан.

354

У завистников всех одинаковый стиль:
Они громко кричат, словно сели на шпиль,
Мол, и это не то, да и то, как не это,
Но заткнуться спешат, если дать им бутыль.

355

Можно всё переврать, даже Бога заветы,
И внушить дуракам друг на друга наветы;
Мир давно бы сошёл с богоданной оси,
Если б честные все замолчали поэты.

356

Я не знаю, когда напишу, к сожаленью,
Свой последний сонет, став чужим песнопенью,
Но хотел бы я знать, что мои рубаи
Не подвергнутся злостному в мире гоненью.