Тысячи осеней. Том 1 - страница 53

Оба несравненных схлестнулись в поединке и тотчас обменялись не одним десятком ударов. Движений их не могли уловить даже молодые дарования, братья Ху Янь и Ху Юй, так что уж говорить о Чэнь Гуне, у которого перед глазами лишь мелькало что-то. От этого голова у юноши закружилась, но отвести взгляд он не пожелал, а все смотрел на двух мастеров как завороженный.

Его прервал лишь Шэнь Цяо. Подкравшись к Чэнь Гуну, он сжал тому плечо и настойчиво прошептал:

– Сейчас же вставай и беги отсюда.

Раньше на одно его слово Чэнь Гун ответил бы тремя, но не теперь. Неслыханные перемены! Едва заслышав совет братцасюнчжана, юноша, пусть и не без труда, поднялся на ноги и собрался было ковылять без оглядки, но тут…

Неведомая сила ударила его в спину и потянула куда-то ввысь. Насмерть перепугавшись, Чэнь Гун завопил во все горло. Не успел он оглянуться, как оказался на крыше монастыря, где его и оставили. Ноги у юноши задрожали и в конце концов подкосились, отчего он едва не свалился на землю.

Что сказать? В ту ночь Чэнь Гуну не везло как никогда в жизни.

Оказавшись на крыше, он совсем отчаялся. Едва справившись со страхом, Чэнь Гун осторожно поглядел вниз и догадался, что его забросил сюда человек, названный Янь Уши. И теперь он тем же образом схватил Шэнь Цяо, чтобы, видимо, тоже отправить на крышу.

Еще мгновение – и Шэнь Цяо оказался рядом с Чэнь Гуном. Притом в руке он сжимал бамбуковую трубочку, из-за которой и поднялась вся суматоха в монастыре. Судя по всему, ее всучил Янь Уши.

Что с ней надобно делать, Шэнь Цяо не представлял. Как говорится, и не выбросить, и себе не оставить. Озадаченный этим поворотом событий, он беспомощно обратился к Янь Уши – тот следом явился на крышу. – Глава Янь, мы люди маленькие и просто остановились здесь на ночлег. Спрашивают с виноватого, но мы к делам цзянху не имеем никакого отношения. Так что прошу вас, не шутите с нами, а просто отпустите.

На это Янь Уши, посмеиваясь, ответил:

– Да разве я шучу? У тебя в руках величайшая ценность, которую вожделеет каждый в Поднебесной, и я лично передал ее тебе. Так что же ты? Ничуть не рад?

Никто из соперников не ожидал, что Янь Уши вмешается в схватку сугубо для того, чтобы отдать бамбуковую трубочку каким-то простецам, что случайно забрели в монастырь. И теперь все горящие жаждой взоры разом устремились на Шэнь Цяо, и этот пыл алчности едва ли не прожигал в нем дыру.

Уловив слова соперника, наставник Сюэтин нахмурился:

– Глава Янь, к чему впутывать в это дело посторонних?

Однако тот не торопился с ответом. Рассеянно поигрывая нефритовой подвеской, привязанной к поясу, Янь Уши предложил:

– Разве вам не любопытно, что содержится в этой цзюани? Что толку сражаться всю ночь, когда все мы можем достичь желаемого? Однако если я прочту цзюань вслух, вы мне не поверите. Если прочтет кто-то из вас – не поверю я. Так давайте же поручим цзюань ему. Пусть прочтет вслух, а сколько из этого усвоится – тут уж дело каждого.

Янь Уши прослыл человеком взбалмошным и непредсказуемым, готовым пойти против устоев и нарушить привычный порядок вещей. Никто ему был не указ. И соперники его ничуть не удивились, когда Янь Уши предложил разделить содержание цзюани между всеми и прекратить бой.

Больше всех обрадовалась Бай Жун, ведь от школы Обоюдной Радости пришла только она, и завладеть цзюанью «Сочинения о Киноварном Ян» для нее уже не представлялось возможным. Мало того, что она получила тяжкие раны, так против нее выступили наставник Сюэтин и Янь Уши, с кем ей не сравниться. Впрочем, теперь и другим соперникам Бай Жун явно уступала. Но если все согласятся с Янь Уши, то ей удастся хотя бы услышать часть трактата, и тогда Бай Жун будет чем отчитаться наставнику, не говоря уж о несомненной пользе для собственного совершенствования.