Тысячи осеней. Том 1 - страница 57

От его размышлений Чэнь Гун совсем пал духом.

– Твоя правда. Раньше, когда я натыкался на ячейки Союза Вездесущих, что в округе Фунин, мне все мерещилось, какие ж они грозные да величественные. Каждый день мечтал к ним попасть. Да только пустое все, глупости одни. Этой ночью я поглядел, что да как, и все уразумел. Боевыми искусствами я почти не владею, стало быть, если и возьмут в Союз, то лишь на черную работу. Всю жизнь будут на них спину гнуть!

Решив между собой, что поступили они верно, Шэнь Цяо и Чэнь Гун вернулись в монастырь. С чтения трактата прошло уже около половины большого часа, и глазная боль Шэнь Цяо стала понемногу стихать, однако он больше ничего не видел, прямо как во времена, когда только очнулся после падения.

Размышляя о случившемся, Шэнь Цяо подумал, что без чужого вмешательства зрение к нему будет возвращаться долго, быть может, в течение нескольких месяцев или даже лет. А ведь Янь Уши сумел мгновенно исцелить его. Другое дело, что прозрение длилось не более половины большого часа, да и плата за него оказалась слишком высока. Не исключено, что теперь естественное выздоровление порядком затянется, и Шэнь Цяо в этом вопросе опять отбросило на несколько шагов.

Мысль об этом заставила Шэнь Цяо горько усмехнуться. Теперь он сполна осознал, сколь равнодушен и безжалостен Янь Уши.

«Боюсь, – подумал он, – Янь Уши спас мне жизнь вовсе не из добрых намерений».

Да и случайно ли он заявился в монастырь этой ночью?

От размышлений его отвлек Чэнь Гун, который подергал Шэнь Цяо за рукав:

– Скажи-ка, если тот монашек подставным оказался, то настоящий где? И другой еще с настоятелем? Неужто им навсегда заткнули рты? – в голосе его проскочили нотки страха.

Шэнь Цяо ничего не ответил ему, и это молчание было красноречивее слов. Чэнь Гун побелел как полотно и больше ничего не спрашивал. Раньше юноша бахвалился, что не страшится ни Неба, ни земли, но этой ночью он как никогда ясно увидел: все в этом мире принадлежит сильнейшему, а слабый не ровен час погибнет ни за что ни про что. Таково уж смутное время, в которое им довелось жить.

Вскоре они нашли старика и двух молодых монахов. Всех трех побросали в комнате настоятеля вповалку, ничуть не заботясь скрыть следы преступления. Увидев убитых, Чэнь Гун так перепугался, что ноги у него подкосились. Едва справившись с собой, он бросился вон из комнаты. Лишь наткнувшись на своего спутника, юноша успокоился.

Хотя Шэнь Цяо был слеп и не видел, что на лице Чэнь Гуна, но, как ни странно, одним своим присутствием сумел утешить его.

– Их же та девица убила, да? Которая монахом прикинулась? – дрожащими губами спросил у него Чэнь Гун. – Ну и жестокая… А чего не связала просто? Чего рты не заткнула? Зачем сразу убивать?

– Видно, такова ее привычка, – немного помолчав, откликнулся Шэнь Цяо. И следом добавил:

– Иным людям не нужны причины поступать так, а не иначе. Им думается, что они вправе распоряжаться чужими жизнями, и лишь из прихоти творят добро или зло.

Выслушав его объяснения, Чэнь Гун, понурившись, так и застыл на месте. Перед глазами юноши стояли тела убитых, и особенно ему запомнилось засохшее кровавое пятно на одеждах старика-настоятеля. Всего-то одна ночь прошла, а весь мир перевернулся, и то, что Чэнь Гун узнал за десять лет жизни, обратилось в ничто. Потрясение его было столь глубоко, что он никак не мог прийти в себя.