Тысячу раз умереть - страница 36

После того случая с Александром Ремизовым, я очень долго не прикасался к покойникам. Визит матери напомнил мне о людях с психическими расстройствами, и если я хочу им помочь, то должен заглядывать им в головы. Тем более, что на втором курсе у нас как раз начались лекции на тему психических заболеваний и их лечения. К нам в морг иногда привозили мертвецов из сумасшедших домов, но я всегда боялся заглядывать к ним в головы. Люди с травмированной психикой видят все не так, как обычные люди. Поэтому я понятия не имел к чему мне готовиться. Возможно я увидел бы монстров, несуществующих людей, вторжения инопланетян, а возможно их обычную жизнь без искажений. Я рассказал о своих мыслях Кристине.

– Если ты действительно хочешь помогать людям, то должен это сделать, как бы тебе не было страшно, – сказала она, выслушав.

– Ты так думаешь?

Кристина кивнула.

– Эри, у тебя уникальный дар и с его помощью ты сможешь помогать людям в самых запущенных случаях. Кстати, не все психически больные люди нищие, – она подмигнула.

– То есть я буду заниматься этим ради своего Говарда Хьюза?

– Не исключено, – она улыбнулась и легкой походкой отправилась на кухню рисовать.

– То есть, ты меня поддерживаешь?

– Конечно, глупенький, – крикнула Кристина с кухни. – Было бы глупо всю жизнь проработать в морге с такими талантами.

С этого самого разговора я стал ждать. Случай подвернулся довольно скоро. 28 ноября 2018 года в мое дежурство, к нам привезли шестидесяти пятилетнего мужчину, лечившегося в психиатрической больнице последние тридцать лет. Судя по записям в карточке, он страдал острой формой шизофрении. По поводу сути болезни в ней не было ничего, поэтому чего ждать от погружения я не представлял.

– Валентин Геннадьевич Марков, – прочитал я его имя.

Голые стены морга, выложенные плиткой, отразили звук моего голоса. Родился в Алма-Ате в 1954 году. Не женат, детей нет. Эта была вся информация из его посмертной карточки. Я сделал глубокий вдох и положил руку на его плечо. В тот же момент я стал им.

Когда я вернулся, впечатление было такое, словно прожил целую жизнь. Раньше было не так. Воспоминания людей с нормальной психикой я видел четко, запоминая мельчайшие детали. Здесь же все выглядело абсолютно по-другому. Жизнь Валентина Геннадьевича предстала в виде пестрого одеяла, сшитого из разных кусков ткани. И лишь некоторые части этого одеяла выглядели как цельная картинка. Если раньше я видел все значимые жизненные события, не важно, хотел помнить о них человек или нет, то теперь я видел только воспоминания, оставленные Марковым. С таким я раньше никогда не сталкивался. Успев побывать в нескольких сотнях жизней, я никогда не видел, чтобы человек мог управлять своими посмертными воспоминаниями. Печальные, радостные, ужасные – я видел все. Здесь же все было иначе. Марков помнил только то, что хотел. Все остальное он отбрасывал. А помнил он то, что его больной мозг считал правдой.

Поначалу все было нормально. Пленка памяти состояла из цельных картин его детства, отделенных друг от друга четкой границей. Но начиная примерно с тридцати пяти лет четкие картинки стали чередоваться с пестрыми коврами. Я предположил, что этими коврами были правдивые воспоминания. От них мозг Маркова пытался избавиться, превращая их в «памятный» винегрет.

Жизнь Маркова была довольно безоблачна и перспективна. Он родился в обеспеченной семье одного из деятелей компартии в Казахстане. Уже с малых лет показывал неординарные способности к математике и физике. В четырнадцать его освободили от занятий в школе по этим предметам, поскольку он вступил в дискуссию с учителем математики по поводу решения одного из примеров, в результате чего привел доказательство своей правоты, занявшее всю школьную доску.