«Так не бывает, я уверен, так в обычных тюрьмах не бывает».
Мы снова погрузились в тоннель, но на этот раз он был огромен, напоминал метро. Вдоль стен тянулись неоновые змейки, целыми рядами они уходили вглубь, подсвечивая все вокруг тусклым зеленоватым светом. Снова на пути попадались развилки. Пути расходились и сходились, этот лабиринт не заканчивался, мне казалось, что вот-вот откуда-нибудь вырвется Минотавр и перевернет наш маленький состав. По моим прикидкам, тюрьма была размером с небольшой городок. Скорость вагонетка развивала неслабую, из-за чего глаза без конца слезились, а в ушах стоял шум. Вдалеке показался лучик света, с каждой секундой он приближался, становясь все больше. Когда луч был совсем рядом, я прищурился, чтобы разглядеть, что это такое. Навстречу нам, стуча колесами по рельсам, ехала точно такая же вагонетка, заполненная пассажирами. Это были заключенные, я узнал их по робам вроде тех, что носили местные строители. Они промчались мимо нас, совсем рядом, буквально за секунду, взъерошив волосы и слегка качнув наш состав потоком встречного ветра.
Торможение было резким, со скрипом, в лучших традициях каруселей. Все вокруг напоминало станцию метро. Поручни поднялись вверх, и, поднявшись, мы ступили на длинную платформу. Мне даже понравилось это путешествие, по телу шли приятные адреналиновые вибрации.
– К утру-то хотя бы доберемся?
– Я понимаю, что много времени уходит на дорогу, но по-другому, увы, никак. Здесь все сделано так, чтобы заключенный не имел ни малейшего шанса выбраться. Тюрьмы совершенствуются каждый год, усиливаются, становятся более сложными, и все равно находятся такие, кто пытается сбежать.
– Сбежать отсюда? Как это вообще возможно?
– Невозможно, но когда у людей в запасе вечность, – тут он на секунду замолчал, словно осекся, лицо приняло задумчивый вид, – я имел в виду, пожизненный срок, то терять им, по сути, нечего; единственное, что им остается, – это смириться либо попробовать сбежать.
– Мне что, нужно бояться?
– Нет-нет, это крыло еще не запущено. Даже если каким-то чудом кому-то удастся сбежать, в чем я серьезно сомневаюсь…
– Ну чисто теоретически? – я никак не успокаивался, был слишком взволнован.
– Чисто теоретически что беглецу здесь делать? Выхода тут нет, прятаться ну тоже абсолютно бессмысленно, да и что ему может понадобиться от вас?
– Не знаю, возьмет в заложники.
– Не бойтесь, такого не будет. Пойдемте, вон там будет ваше рабочее место.
В этом крыле все было иначе. К платформе тянулся целый ряд невысоких бесконечных коридоров. Камеры здесь стояли не вплотную друг к другу, как в первом крыле, а на значительном расстоянии, да еще и в шахматном порядке, что-то вроде одиночек. Мне почему-то показалось, что я нахожусь где-то глубоко под землей, вдали от цивилизованного мира, среди безжизненных катакомб, не имеющих начала и конца.
– Это «коридор буйных». – Голос инженера отвлек меня от раздумий.
– Буйных?
– Да, тех, кто не хочет вести себя как полагается, пытается сбежать, нарушает дисциплину… Вот чертежи решеток, материал уже лежит возле каждой камеры, можно начинать.
«Ишь какой шустрый».
Я взял слегка потрепанный и засаленный от пальцев конверт и, развернув, с видом бывалого академика начал всматриваться в проект.
– Так, ага, ясно, это так, шаг, длина шва…
«Легко и просто, разберется даже чайник».
Но одна деталь меня все же смутила, и я задержался на ней.
