Не успели Сергей и его новый друг переступить порог тютюнинской квартиры, как из-за посудного шкафа, словно тигрица, выпрыгнула Люба. Воздух колыхнулся от пущенной дубовой скалки – Сергей понял, что нужно спасаться.
«Убьёт дура!» – успел подумать он и резко пригнулся, а вся мощь страшного удара пришлась на физиономию Палыча.
От такого сотрясения тот сразу потерял контроль над превращениями и обратился в старика с лопатой. Люба вскрикнула от неожиданности и добавила ему ещё.
Палыч крякнул и стал ботаником с сачком для ловли бабочек. Серегина жена совершенно ошалела и нанесла ему изощрённый, показанный мамой, удар. Ботаник ойкнул и исчез, а ему на смену пришла блондинка в коротком платьице.
– Ах вот она! – торжественно произнесла Люба. – Ах вот какую сучку ты привёл!
Отшвырнув скалку, она бросилась на противницу, желая немедленно вцепиться ей в волосы, однако обхватила руками стриженую голову рецидивиста Сивухина.
– Ой, извините, – сказала Люба и громко икнула. – Серёжа… – она повернувшись к мужу. – Я схожу с ума, Серёжа… Я схожу с ума…
Тютюнин подхватил падающую супругу и проводил её в другую комнату, где уложил на кровать, а потом принёс холодного молока.
– Полежи пока, Любаш, скоро все пройдёт, – пообещал он и вышел к гостю, который понуро сидел в облике Сивухина и, посмотрев на Сергея, спросил:
– Что это была? Моя шибко боялся…
– Это как бы небольшое приветствие, – соврал Тютюнин. – Просто у нас так здороваются. Как увидят друг друга, так сразу – хрясь скалкой. Здороваются… – Серёга вздохнул. – Меня она тоже неоднократно прикладывала… – признался он. – Но ты не обижайся, такие у нас обычаи. Обычаи такие…
– Моя понял, – кивнул Палыч. В этот момент кто-то толкнул входную дверь и, поскольку она оказалась незапертой, вошёл в прихожую.
– Кто там? – крикнул Серёга.
– Я, кто же ещё! – ответила ему Олимпиада Петровна, появляясь в комнате.
Посмотрев на Сергея и переведя взгляд на незнакомца, она криво усмехнулась и наставительным тоном произнесла:
– Хоть бы поздоровались с дамой. Или этого уже и не нужно делать?
Сергей не успел сказать и слова, как Палыч метнулся к обронённой скалке, а затем, с нею, бросился к Олимпиаде Петровне.
– Нет, Палыч! Нет!
Однако было поздно. Последовал страшный удар, вследствие чего ноги Олимпиады Петровны оторвались от пола и она, пролетев по воздуху до самого посудного шкафа, врезалась в него головой.
При этом обрушилась полка с карельским сервизом, и его осколки посыпались через распахнувшуюся дверцу.
– О-о-ой! – заголосила Олимпиада Петровна. – Убива-а-ают! Карау-у-ул!
– Он не хотел! – попытался прояснить ситуацию Тютюнин, нагибаясь нда поверженной тёщей. – Он поздороваться намеревался!
– О-о-ой! – дотронувшись до уха, снова застонала Олимпиада. – Меня муж никогда не бил и собаки всегда боялись! А вы меня скалкой. Бандиты! Душегубцы!
Из другой комнаты прибежала на шум со стаканом молока Люба. Она ещё не вполне оправилась от собственного потрясения, а потому, взглянув на проломленный шкаф, спросила:
