– А что, есть и такие? – удивился один из сенаторов.
– Представьте себе, господа сенаторы, такие есть. Президент самой большой и мощной страны сочувствует дун-тосвинтской программе – об этом свидетельствуют записи бесед с ним наших агентов.
– Удивительно! Предлагаю обеспечить ему и его семье неприкосновенность, а также принять их в дунтосвинты! – восторженно воскликнул сенатор от округа Лубандия. – Надеюсь, он не уж, не цапля и не француз?
– Нет, с этим все в порядке. Он – американец.
– Но послушайте! – подал голос с верхних рядов сенатор Торчкван. – Где же в Квакбурге можно достать клей «Момент»?
– Вы уже всех достали, господин сенатор Торчкван! – рассердился Председатель. – Лучше бы попросили уважаемого докладчика адмирала Пинквана рассказать нам о России. Что это такое, адмирал?
Услышав знакомое слово, Пинкван посерьёзнел и задумчиво проговорил:
– Говорить о России можно долго, господа. Но одно могу сказать вам вполне определённо – умом Россию не, понять…
«Деревня Горелково», – было написано на указателе белым по синему. А чуть ниже какой-то умник нацарапал гвоздём: «Внимание, вы переходите в радиальную систему координат».
Леха остановил машину, и они с Сергеем подошли к указателю.
– Как думаешь, что такое система координат? – спросил Леха.
– Я выпить хочу, – признался Серёга.
– Серьёзно, что ли? – улыбнулся Окуркин. Он был рад, что его друг оттаял после этой хохмы с подрывом шестидесяти тонн керосина. – А у меня есть.
– Шутишь? – В глазах Тютюнина засветилась надежда на счастье.
– Не шучу – есть, но немного. Половинка чекушки. Только давай сначала в деревню наведаемся.
– Зачем нам в это Горелково, Леха? Только неприятности на свою ж… голову найдём.
– Да мы ненадолго. Только заскочим, спросим у това-ща Ежова, где этот его товарищ обитает, и сразу назад – в столицу.
Серёга чувствовал, что этим все не закончится, однако мысль о половинке чекушки заслонила собой всю его природную осторожность.
Друзья вернулись в машину, и «запорожец», бодро взревев, рванул с места так, будто всю свою запорожскую жизнь мечтал попасть в деревню Горелково, расположенную, между прочим, в радиальной системе координат.
Проскакав по ухабам километра полтора, машина выкатилась на главную улицу Горелкова, которая привела на площадь с домом культуры, памятником вождю пролетариата и магазином с вывеской «Хозяйственный бутик».
– И где здесь может жить товарищ Ежов? – размышлял Сергей, вертя головой. – Нужно у кого-нибудь спросить.
– А вон, смотри, рефрижератор стоит. Сейчас подъедем и спросим.
Окуркин направил машину к длинной голубоватой фуре, на которой было написано: «Аэрофлот – первые пять минут бесплатно!»
Неожиданно внутренний голос шепнул Окуркину что-то такое, от чего он, резко повернув руль, загнал «запорожец» в запаршивевший куст сирени, откуда выскочила парочка влюблённых кошек.
– Ты чего, сдурел? – возмутился Тютюнин. -Ты бы хоть предупреждал.
– Как тут предупредишь, – развёл руками Окуркин. Он и сам не понимал, почему так поступил. – Наверное, я опасность почувствовал, – добавил он. – Давай дальше пешком…
– Ну давай пешком. – Тютюнин пожал плечами и, выбравшись из машины, сразу наступил в дерьмо. – Ой! – воскликнул он.
– Чего такое?
– Да вляпался я…
Окуркин, лучше Серёги понимавший в деревенской жизни, обежал машину кругом и, посмотрев на подошву пострадавшего, с видом знатока произнёс:
