– С кем ты едешь, бабуля? – радостно спросила Люси.
– С другом, – загадочно ответила моя мать. Она положила в рот большой кусок жареной баранины и сосредоточилась на своей тарелке.
– С каким другом? – упорствовала Люси.
– Тебя не касается.
Мы с девочками переглянулись через стол. Мама продолжала жевать баранину, уставившись в тарелку. Люси подняла брови, Виктория хихикнула. Я уронила нож и вилку. Мне не удалось совладать с чувствами. Шок был слишком силен.
– Это мужчина, да?
– И что с того? Почему бы ему и не быть мужчиной? Что плохого, если человек хочет отдохнуть с другом? – с набитым ртом проговорила мать и мрачно сплюнула в салфетку. – Или вы просто хотите лишить меня последнего маленького удовольствия, которое еще осталось мне в жизни…
Люси и Виктория помирали со смеху.
– Да нет, ничего плохого, конечно, – попыталась я сгладить неловкость. – Никто не хочет лишать тебя… удовольствия…
Я сама не сразу поняла, что начала смеяться. Это все девчонки – они чуть со стульев не падали, вот и выбили меня из колеи. А еще слово «удовольствие». Оно внезапно напомнило мне о том, как я читала лекцию Виктории, когда она в первый раз отправилась куда-то с молодым человеком. Может, мне стоит поговорить с мамой о безопасном сексе? Или спросить, будут ли они жить в разных комнатах, как спрашивала она, когда мы куда-то собрались с Полом? Ха! Все меняется!
– Не знаю, что вы в этом нашли такого смешного! – огрызнулась мама. Немножко покраснела, немножко занервничала.
Люси уже чуть не плакала, задыхаясь и хватаясь за бока.
– У бабули будет секса больше, чем у меня! – выговорила она наконец. – Где в этом мире справедливость?..
– Люси! – шикнула я на нее, изо всех сил стараясь снова не рассмеяться. – Никто не говорит о сексе.
– Его зовут не Сэмом, – заявила моя мать, положив нож и вилку, выпрямившись и сурово поглядев на нас сквозь очки. – Его зовут Тед.
Люси притворилась, что ей нужно в туалет, но не смогла добраться до него, пока не иссяк бивший из нее фонтан смеха. Виктория спокойно собрала обеденные тарелки (полные еды) и унесла их в кухню, где и разразилась хохотом, который постаралась замаскировать, открыв все краны.
– И давно ты знакома с этим… Тедом? – спросила я у мамы в наступившей тишине.
– Год или около того, – агрессивно ответила она.
– И сколько ему лет?
И какие у него планы? И чем занимаются его родители?
– Ему шестьдесят шесть, но тебя это не касается.
Молодой любовник! Ну надо же, какая везучая. Будем надеяться, что ему удастся вызвать у нее улыбку.
– Ну что ж, это очень хорошо для тебя, – сказала я наконец, и я действительно так думала. Это прекрасно для мамы. В конце концов, почему бы и нет? – И когда ты уезжаешь?
– В пятницу. Нам нужно только, чтобы нас подбросили в аэропорт. Тед не водит машину. У него катаракта.
Я чуть не ляпнула, что это многое объясняет. Но быстро решила, что если я так даже подумаю, то буду ужасной скотиной.
Вечером во вторник пропал Кексик.
– Он не принял свою вечернюю таблетку, – расстроенно сказала Виктория, глядя на заднюю дверь.
Бывают в жизни моменты, когда очень, очень сильно сожалеешь, что дала своему коту глупое имя.
– Кексик! – кричала я в полночь, стоя в собственном саду и освещая фонарем кустарник. – Кексик! Кексик, где же ты?
– Кекс, хороший мальчик! Иди сюда, киса! – эхом отозвалась Люси.
– Мама, как ты можешь?! – чуть не плача возмутилась Виктория, когда в два часа ночи я сказала, что прерываю поиски до рассвета и иду спать. – Он может быть где угодно!
