Дома малышка пообедала и ушла делать уроки. Палочки, крючочки, буковки, циферки, стишок про осень. Этот стишок бабуля и отец ей сто раз рассказывали. Кажется, она родилась, зная его. Папа говорил, что раньше учителя ещё строже были. Куда уж строже? Она итак боялась до смерти эту Елену Васильевну.
Стишок можно не учить. Малышка закрыла учебник и медленно побрела на кухню. Ей невыносимо было одной в этом странном дне. К счастью, дома эта параллельная жизнь свернулась и она перестала видеть будущее. Видимо, сон на этом обрывался. Она не помнила. Малышка остановилась в коридоре у самого поворота на кухню и притаилась за углом. Закрыв глаза, она попыталась представить, что делает бабуля на кухне, вызвать продолжение сна, если он был. И так было понятно, что если она видела будущее так подробно, значит уже всё известно. Может, она увидит и сейчас? Но в голову ничего не приходило: мелькали страницы учебника, тетрадные листочки, она отчётливо различила запах чернил шариковой ручки, но бабушки не увидела.
– Кнопка, ты что прячешься? – позвала Екатерина из кухни.
Девочка вздрогнула и тут же выступила из-за угла:
– Как ты…? – она не смогла подобрать слово. Неужели бабуля тоже видит… Видит сквозь стены!
– Ты из комнаты вышла, дверь скрипнула, а музыка не заиграла, значит, ты не в зал пошла, а ко мне. И потом, тебя видно, горе-следопыт, вон твоя тень на стене, – Екатерина смотрела на неё по-доброму, но как-то грустно и сочувствующе.
– Прости, – почему-то ответила малышка.
– За что? – всплеснула та руками.
– Я не подглядывала, ты не думай, – малышка почувствовала, что не может совладать с подступившими слезами, – я не нарочно.
– Дурная девка, – кинулась обнимать её бабушка. – Что там в вашей школе с детьми делают! У тебя случилось что? Помарку в прописях сделала? Да бог с ней!
– Ты что?! – малышка не на шутку испугалась. – Меня мама лупить будет. Мне нельзя, я отличницаааа…
Она уткнулась в бабушку и разрыдалась в голос.
– Я твою мать сама отлуплю так, что она забудет, как её зовут, – дрожащим голосом сказала Екатерина. – Сама даже тройки в 1 классе домой таскала, так я ей ни слова плохого не сказала, в кого только выросла, гадина такая.
Малышка отстранилась:
– Тройки?! И ты её не лупила?
– Конечно, нет. Не всем же академиками быть.
– А я буду академиком? – удивилась малышка.
Екатерина рассмеялась и поцеловала её в обе щеки звонко и с удовольствием:
– Если захочешь!
– Но я хочу строить кукольные домики… – тихо сказала малышка.
– Ну, значит, будешь, – ласково ответила Екатерина, целуя девочку в ровный пробор между русыми косичками.
Вечером бабушка и мама долго ругались на кухне, старались вполголоса, но девочка в своей комнате всё равно слышала и, наконец, устав, засунула голову под подушку, накинулась сверху одеялом и вскоре заснула. Чуть позже Екатерина её раскрыла, запотевшую и горячую, перевернула подушки, убрала с лица мокрые волосы и долго сидела рядом, гладила по голове, что-то шептала, тихонько всхлипывала. Девочка сквозь дрёму чувствовала тепло её сухих ладоней. От них пахло свежим дрожжевым тестом и яблоками в сиропе. Значит, утром будут горячие пирожки. Она блаженно улыбнулась и отвернулась к стенке.
Мама пожелать спокойной ночи так и не пришла.
– Из школы не задерживайся, съездим кое-куда, – напутствовала девчушку утром Екатерина.
Глава 4. Свет
– Поехали! Куда? – радостно выпалила девочка, как только ворвалась в квартиру, не в силах спокойно перешагнуть даже порог дома.
