Гор-Кха повернулся к своим людям.
– Отнесите раненых к берегу вместе с добычей, оставьте с ними дважды по десять людей – и собирайтесь на берегу с оружием. Мы выходим на Ме-Нари.
***
Когда небесный огонь начал разгораться, прогоняя духов ночи, Ме-Нари не проснулся, потому что ночью никто и не спал. Раздававшийся из хижин похоронный вой, предсмертные стоны жертвенных коз и глухие удары барабана смешались с криками утренних птиц и вечным плеском Реки.
Она сжалась в углу, словно хотела зарыться в циновку. Уцелевшие воины, лишь около половины тех, кто уходил, вернулись вчера к вечеру – запыленные, измученные, с погасшими глазами. Они не несли раненых, и девушка понимала, что это значит – их бросили, вернулись только те, кто был способен быстро бежать. Каа-Тот был один из них, он вошел в хижину, страшный, угрюмый, сжимая топор, на котором были видны пятна крови. За ним шли еще двое. Она почувствовала темное отчаяние. По их лицам стало понятно, что спрашивать об отце не стоит. Кровь на топоре была свежая.
– Духи отвернулись от Нар-Хаа – презрительно сказал Каа-Тот – он бежал от воинов Нехе, как заяц ото льва. Им не были угодны его дары. Мы отдали им всю его ка.
Она, не отрываясь, смотрела в его темные глаза, казавшиеся еще чернее из-за окрашенных галеной век. Духи отказались от отца. Значит, он был отдан им в искупление. Она знала, что бывает с теми уари, кто стал слишком слаб или неудачлив бою. Её мать, пока была жива, часто рассказывала ей о великих людях прошлых дней.
– Где тело? Кто отправит его охотиться с духами? – спросила она, как было нужно.
– У женщин. Молись Небет, чтобы мы успели подготовить его к встрече. Воины Нехе будут здесь совсем скоро. Никто не знает, чего захочет от нас их уари. Может быть, сжечь Ме-Нари во славу своего Сокола, и бросить наши кости в Реку.
– Я должна подготовить тело к встрече с духами, – сказала она, стараясь не опускать взгляд, – он должен упокоиться с предками, в освященной земле.
Каа-Тот не спускал с неё голодного взгляда. Она выпрямилась, стараясь не опускать глаз, и не обращать внимания на кровь на топоре и его яростно расширившиеся глаза.
– Мы будем готовить отца к встрече с духами, – повторила она, – делай, что надо, Каа-Тот. Сом-отец не оставит своих детей.
Губы Каа-Тота вздрогнули и странно искривились, он перебирал пальцами по ручке топора, его губы кривила жестокая, похотливая усмешка. На мгновение ей показалось, что он броситься на неё, и возьмет прямо на циновке, но тут один из вошедших с ним мужчин заговорил.
– Она права, Каа-Тот. Пусть готовит отца к встрече с духами. Собирай людей у джеда, всех, кто остались. Посмотрим, что еще можно сделать.
Бросив на него косой взгляд, Каа-Тот кивнул и направился к выходу из хижины. Воины последовали за ним.
Ночь духов была вязкой и липкой, словно вобрала пролившуюся днем кровь. Пение над погибшим уари продолжалось до появления красной звезды, потом очищенное в воде тело Нар-Хаа обрядили в бусы из раковин, вплели в вымытые и сложенные волосы кость и страусиное перо. Она помогала женщинам, стараясь не смотреть на страшную рану на шее. Девушка догадывалась, почему кровь на топоре Каа-Тота была свежей. Отец, как и многие уари, должен был закончить так, но сейчас она застывшие глаза, и вспоминала его руки, вплетавшие ей кости и цветы в волосы, протягивавшие лучшие куски во время вечерних трапез. Он заботился о ней, как мог. Сейчас нет ни отца, ни матери, ни мужчины. Наверное, новым уари станет Каа-Тот, ведь у Нар-Хаа не осталось сыновей после смерти Пхати. Повторяя слова похоронной песни, она видела перед собой его алчные глаза. Как-Тот, может быть, захочет взять её в жены, и ей придется прикасаться к мужчине, убившему её отца, и носить его детей. Если, конечно, люди Сокола не сожгут селение раньше.
