Эдвард, проводив Марию, вернулся через несколько минут с раскрасневшимися щеками и растрепанной шевелюрой. Казалось, его воротник-стойка мешал ему нормально говорить и вообще поворачивать шею.
— Ты переходишь границы, Эмма! — рявкнул он.
Эмили продолжала сидеть, руками отламывая маленькие кусочки еще теплого сдобного хлеба.
— А что, только им можно на меня повышать голос, в чем-то обвинять, врываться в комнату, бить? — медленно спросила она.
— О чем ты говоришь… Э-это вздор! Клевета! — Эдвард выпучил глаза, словно сел на шило. — Я уже вызвал доктора Смита, он осмотрит тебя.
Эмили поднялась на ноги, и тот тут же боязливо отступил на шаг.
— Я вроде не болею, — пожала она плечами.
— Он предупреждал, что ты так и будешь говорить, — плаксиво вздохнул Эдвард, вынимая из кармана накрахмаленный платочек и вытирая взмокшее лицо. — Как ты не понимаешь, Эмма, именно поэтому виконт Холвелл и тянет с помолвкой! Мы все так ждем, когда тебе станет лучше.
Эмили вздохнула. Ситуация вырисовывалась не самая приятная.
— Хорошо, — сменила она тон на более спокойный, — уверена, доктор ничего не найдет.
Эдвард вызвался проводить ее до комнаты, будто опасаясь, что она сбежит. Эмили плотно закрыла двери и прислонилась к ним спиной, слушая, как он отдает приказ слугам следить за каждым ее шагом и сообщать ему.
— А тебя не очень-то любят, да? — спросила Эмили пустоту, не ожидая ответа.
Раньше она думала, что ее семья ужасная, но, как оказалось, бывало и хуже.
Из того, что она поняла, Эмму не только не любили, но еще и как будто выставляли сумасшедшей.
Вот только зачем?
Эмили не очень-то хотелось становиться жертвой этих семейных дрязг, так что придется попытаться защитить себя. Если получится.
А для начала надо было найти дневник.
В его поисках она перерыла всю комнату, но, похоже, Эмма знала, что эту комнату обшаривают слуги по приказу мачехи или слабовольного папаши. Хотя дом был огромным, так что спрятать записи можно было где угодно. И искать их, возможно, придется целую вечность.
Задумавшись, Эмили прошлась по ворсистому ковру босиком, благо, погода позволяла, да и окно выходило на солнечную сторону.
Плюхнувшись на низкий подоконник-диван, Эмили вздохнула. До нее донеслись музыка и противный голос Маргарет, который, честно говоря, был очень красивым, что уже совсем портило настроение. Пытаясь отвлечься, Эмили смотрела на кроны деревьев, качавшиеся на ветру, и на игравшие на земле солнечные блики.
Наблюдение за природой расслабило, и Эмили задремала. Разбудил ее щелчок открывающейся двери — эх, а ведь на мгновение показалось, что она слышала рев двигателя и брань Брэдли...
Эмили потерла глаза, окончательно отгоняя сон.
— Мисс Эшби, — услышала она незнакомый голос.
В комнату вошел Эдвард с мужчиной — должно быть, это был доктор Смит. Одет он был так, словно работал не врачом, а гробовщиком. Черный с серым костюм придавали ему устрашающий вид. Ко всему прочему, Смит был высоким, с надменным выражением лица, на котором застыла маска брезгливости: будто он пришел опарышей собирать. Передние зубы Смита оказались выдвинутыми вперед, отчего его вид был еще более мерзким.
— Помоги, Майкл, только на тебя надежда, — картинно всплакнул Эдвард и удалился.
Эмили не шелохнулась, внимательно глядя на этого человека. Как-то странно «папенька» общался с этим Смитом. Как будто с давним знакомым…
— Напомните мне, кем вам приходится Маргарет? — заподозрила неладное Эмили.
