– Да, слушаю? – осторожно отвечаю на звонок.
– Я прошу прощения, Дианочка. Время позднее, а тебя все нет. Может быть, мне самой уложить спать Ксюшеньку? Она уже капризничает, – чувствую волнение в голосе соседки.
– Я скоро буду. – Развивать тему и оправдываться, а тем более давать понять Берсеневу, с кем я общаюсь, совсем не хочется.
– Она просит поговорить с тобой. Я дам ей трубочку. – Я не успеваю ничего возразить, как слышу плаксивый голос дочери: – Мамочка, а когда ты вернешься? Баба Маша говорит, мне спать пора ложиться. А я не хочу без тебя. И вообще, я соскучилась.
Из-за плавающего графика работы у меня почти не остается времени на общение с дочкой. Только по вечерам и иногда в выходные. И я прекрасно понимаю ее в такие моменты.
– Я тоже. Очень. Потерпи немного, я уже еду домой. – Замечаю, как подозрительно косится Кирилл при этих словах.
– Значит, мне можно пока не спать?
– Да.
– Ура! Тогда я жду тебя. Целую крепко-крепко!
– И я тебя.
Скидываю вызов и отворачиваюсь к окну. Стискиваю зубы, чтобы не выдать своих эмоций. Берсенев не знает, что я родила Ксюшку от него. О своей беременности я узнала после нашего разрыва, когда он уже уехал из города. Искать его, чтобы сообщить весть о том, что он станет отцом, не было смысла. В нашу последнюю встречу он ясно дал понять, что между нами ничего больше быть не может.
И кто знает, как бы я повела себя, встреть его где-нибудь на нейтральной территории. Возможно, в определенной ситуации я бы и призналась, что у него есть дочь. Но не сейчас. Не тогда, когда у него на носу свадьба, а впереди маячит счастливое будущее и новая семья.
Как в подтверждение моих слов, Кирилл тут же отзывается, добивая своим:
– Дочь или сын? Переживают? У нас с Аленой тоже скоро будет ребенок. Поэтому и торжество нарисовалось спонтанно.
Эта новость больно отзывается внутри. Я думала, что уже забыла, была уверена, что пережила, охладела. Что Берсенев мне теперь чужой человек. И даже новость о его свадьбе восприняла почти спокойно. А вот известие о ребенке лезвием проходится по зажившим шрамам.
С силой сжимаю пальцами сумочку. Сердце тарахтит, заглушая звуки извне. Какое-то издевательство, честное слово.
– Поздравляю. Рада за вас, – отвечаю механическим голосом.
Чувствуя себя полной дурой.
– Спасибо. Алена очень любит цветы. На свадьбе их должно быть много. Можно усыпать дорожки лепестками роз, салон машины, территорию, где будет проходить торжество. Украсить все, что возможно, букетами из роз.
В голове рисуется красочная картинка. Невеста в белом платье, с небольшим животиком, жених в строгом костюме, гости, цветочная феерия вокруг. Море счастья, радости, веселья.
И я, скромно стоящая в сторонке на чужом празднике. Организовавшая все это. И вынужденная улыбаться на свадебной церемонии отца своего ребенка.
Это же ужас!
– Кирилл... Александрович, – запинаюсь на его имени. Дрожь в голосе предательски выдает меня. – Остановите у того здания. Я выйду здесь.
Берсенев без слов подъезжает к указанной стоянке. Внимательно оглядывает место.
– Тебя встретит кто-нибудь? Тут довольно темно. И безлюдно.
– Спокойной ночи, – игнорирую его вопрос.
Желая в этот момент только одного – побыстрее сбежать из его машины. От него самого. От своих воспоминаний, обид и несбывшихся ожиданий.
Нет, я не смогу работать с Берсеневым. Это совершенно точно. Я не такая мазохистка, чтобы каждый день проживать все то, что давно похоронила. Смотреть, слушать, узнавать подробности. Вникать во все тонкости и помогать устраивать счастье отцу своей дочери.
