От изумления, мы все замолчали. Этот худощавый юнец сразил нас наповал своим рассказом.
– А вы, Наталья, к кому едете? – спросила Рузанна.
– Я еду к дочери, она замужем за военным моряком, живут в военным городке неподалёку от Баку. И к внукам, конечно. Очень за них тревожусь, опасаюсь каких-нибудь неприятностей.
– И совершенно напрасно, – стал успокаивать её Борис, – вояки не дадут в обиду свои семьи. Я служил здесь в армии и положение дел знаю не понаслышке.
– Между собой армяне и азербайджанцы могут ссориться из-за Карабаха сколько им угодно, конечно. без погромов и кровопролития. Центральная власть за этим зорко следит. Но если они сунутся бесчинствовать в город, в военные городки – конец. Разнесут в пыль и прах, полетят клочки по закоулочкам, ничего не останется. Таков уж русский человек – может долго терпеть обиды, но за жен, детей – убьет и ничего с ним не поделаешь.
– А много ли советских войск в Баку и вообще в Азербайджане? – спросила Наталья.
– Да не мало, территория республику большая. Только в самом Баку, в Сальянских казармах, расквартирована 295 Херсонская мотострелковая дивизия, где я служил механиком-водителем танка. А еще войска стоят в Гяндже, в Нахичевани, в Ленкорани. Пограничники, летчики, моряки Каспийской флотилии, много военной техники.
– Одним словом – навалом, враг не пройдет, – уверил нас Борис.
– А где служит ваш зять?
– Он моряк, капитан третьего ранга, командир дивизиона гидрографических кораблей Краснознамённой Каспийской военной флотилии. Они стоят здесь же, в Бакинской бухте, – пояснила Наталья.
Тут не вытерпела и в разговор вступила Рузанна:
– Наш Баку – многонациональный город и все мы здесь прекрасно уживались. И русские, и евреи, и татары, и курды, и армяне, и, конечно, азербайджанцы. Никто ни у кого не спрашивал какой он национальности.
– Все началось в конце позапрошлого года. Карабахские армяне после страшного землетрясения в Армении, погубившего цветущий край, обездолившего много людей, стали требовать у Центральной власти, чтобы их Нагорно – Карабахскую автономную область передали в состав Армении. В столице края – Степанакерте, прошли многолюдные митинги с такими требованиями. Никто армян там не обижал и не преследовал. Мы все жили одной семьей. В самом Ереване азербайджанцев было едва ли не больше, чем самих армян. Но и там прошли миллионные митинги в поддержку.
– Ну и пошло-поехало. Национальный вопрос сразу обострился. Азербайджанцев стали изгонять из Армении. Сразу появились беженцы. Порой обездоленные люди шли пешком через горные, заснеженные перевалы. На них страшно было смотреть. В каких-то немысленных пальто, разутые, раздетые и сильно озлобленные.
– В конце того же года, жилищные конторы потребовали, чтобы все жители города заполнили анкеты для получения талонов на приобретение продуктов в магазинах. В этих анкетах, помимо адреса проживания, требовалось указать и национальность членов семьи. Не надо говорить, что все эти данные сразу оказались в руках экстремистов из Народного фронта.
Мы все впервые это услышали. Взглянули на Рустама, но он промолчал и отвел глаза. Видимо, мыслями был далеко, где- то в своей молодежной тусовки.
– Один раз вечером, – продолжала Рузанна, – отец пришел с работы и сказал нам с мамой, что армяне, работавшие в Баку-торге, стали уезжать в Россию. Нам это известие было как снег на голову, но выбирать не приходилось. Лучше самим спокойно, загодя уехать, чем потом бежать неизвестно куда и неизвестно в чем. Папа нашел работу в Ростове-на-Дону, мы сделали обмен квартиры и переехали в Ростов.
