– Мне нужен координатор проекта, – густым обволакивающим голосом произнес Сап.– Кажется, ты умеешь держать язык за зубами…
– Вроде того… – смущенно пробормотал Дерягин.– А что за проект?
– Обычный бизнес-проект. Детали обсудим позже, – уклончиво ответил Сап.
С тех прошло три года, но Дерягин так и не понял, чем конкретно занимался Сап и что нужно было координировать. Странные деньги неизвестно откуда и непонятно за что внезапно сваливались на расчетный счет и через несколько дней куда-то уходили, оставляя Дерягину сны, где шныряли люди в черных масках и хищно лязгали тюремные засовы. Пора. Пора завязывать. Думал Дерягин, просыпаясь в холодном ознобе. Еще одна транзакция, еще один договор – и все. Он уходит… Но шло время, а Дерягин все так же барахтался в мутном потоке, который уносил Евгения черт знает куда. Все так же, подобно мотыльку, он жил одним днем и летел навстречу оранжевой, слепящей смерти. Он все сильнее запутывался, увязал в паутине, оправдываясь, в том числе, тем, что таких шальных денег больше нигде и никогда не поднимет и поэтому можно еще чуть-чуть потерпеть. Постоять на краю…
– Скоро придут деньги, – сказал Сап и бросил папку в сейф.
– Когда? – в груди Дерягина тоскливо заныло, заворочался холод; Евгений вдруг почувствовал, что больше не может… Острее не придумаешь, подступил тот самый момент, чтобы уйти…
– Я же сказал: скоро, – с глухим раздражением ответил Сап.– Можешь идти… – и сгорбился над бумагами, продолжив писать.
Бледный Дерягин постоял, постоял, потом отошел к двери, схватился за дверную ручку и опять застыл в нерешительности. Бухало сердце, отдаваясь в висках. Ну же, скажи ему…
– Что еще? – недовольно сказал Сап, оторвавшись от бумаг и исподлобья уставившись на Дерягина.
– Нет, нет, ничего… – покраснев, торопливо пробормотал Дерягин и выскочил из кабинета.
Дерягин лежал навзничь на жесткой, дедовских времен кровати в комнате, которая была ненамного больше сейфа в кабинете Сапа. Шторы, лампа, знаком вопроса склонившееся над исцарапанным столом, книжные полки, шкаф, тумбочка с телевизором, паутина обоев на потолке… – все вылиняло и затуманилось. Предрассветный полумрак затопил комнату, вытоптал ее до призрачного состояния и утрамбовал Дерягина, раскатал его по матрацу. Было так тихо, что казалось, что в квартире никого нет, ни младшей сестры, ни бабушки, которые спали в дальней комнате, что напротив кухни, ни мамы, которая спала в гостиной.
Дерягин замер, еще надеясь забыться и забыть о надвигающихся деньгах, о прочих передрягах. Холодело, покалывало правое запястье – отлежал. Что лучше: прожить счастливую, но короткую жизнь, или длинную, но несчастную? Или – упростив: умереть молодым, но богатым, или нищим, но очень старым?
Внезапно полумрак на потолке сгустился и серым шевелящимся комком стал опускаться на Дерягина. Как будто двигаясь короткими перебежками, комок то замирал, то опять срывался вниз, подбираясь все ближе и становясь все крупнее и оживленнее…
Около девяти утра, нашампуривая и поджаривая мозг, скручивая взбунтовавшийся кишечник, в начале тихонько захныкал, а потом все громче и громче стал голосить телефон. Выскочив из сна, Дерягин схватил телефон.
– Срочно приезжай, – глухо прогудел Сап.
