– Нету у нас горбунка, – пробормотал пришибленный прогнозом Старшой. – И тем более терема…
– Вот и славно! Вот и не продашь, значит! – заверила бабка Ивана и переключилась на Егора. – А ты, богатырь, с полюбовницей поосторожнее, у нее как раз Марс в Венеру входит… И выходит… Входит… И выходит… Тьфу ты, срамота! Давай точнее посмотрим в шару магическом!
– Как входит-выходит? – подавленно спросил Егор, у которого сроду не было полюбовницы.
– Ишь ты, шалун! – ухмыльнулась колдунья. – Цыц! Стара я веселые картинки подсматривать! Лучше будем искать решение ваших бед.
Скипидарья пододвинула шар к себе и уперлась в него взглядом.
– Так. Я вижу город Петроград в семнадцатом году… Бежит матрос… Бежит солдат… Стреляют… Это ваш прадед! Матрос – ваш прадед!
Спины близнецов залил холодный пот: прадед действительно был революционным матросом и даже Ленина видел наяву, а не как все – в гробу! Бабка продолжала оракульствовать:
– Вот он врывается в Зимний… И к женскому батальону… Целеустремленные мужики у вас в роду. Ха! Мимо бежит, бестия! Вот! Проклятье на вас. Тяжкое проклятье! Ах, зачем он золотой подсвечник екатерининской эпохи стащил? «Кто его хватает, у того потом правнук страдает!» Не дрейфь, Василичи, особенно ты, Егорий, проклятье сниму! Дальше поехали. Мать моя женщина, отец мой мужчина, Кощей мне не пойми кто!!! Под страшным призором находитесь. Злого колдуна разгневали, не иначе. Эта недобрая печать не даст вам возвернуться домой.
Близнецы вспомнили гипнотизера-сектанта. Других кандидатов в колдуны они не знали. Старушка мечтательно пробормотала:
– А все же интересно, что это за Петроград такой… Зело сказочный город.
Гадалка оторвалась от магического предмета и поморгала.
– Как быть? Что делать? Кто виноват? Кто подставил?.. – забормотали братья.
– Давайте по порядку. С прадеда. Три монеты накиньте, я вечерком развею проклятье.
В руках Старшого скорбно зазвенело. Мгновение спустя куда бодрей звякнуло в сухеньком кулачочке гадалки.
– Позитивно звучит, добрый знак… Чтобы превозмочь черную энергию, препятствующую вашему возвращению, нужно вам, соколики, улучить момент и собственной рукой бросить щепоть толченой ягипетской мумиятины на спину пса Семаргла. Пес обязательно должен быть в золотом ошейнике и смотреть на север, а вещая русалка, на Семаргле сидящая, пусть держит свечку из сала единорога. Непременно зажженную. И поет песнь о царевне Фригидне. А леший в кожаном исподнем, прыгая на левой ноге…
– Ты, бабуля, думай, что говоришь! Как мы это все организуем? – спросил Иван.
– Да, я понимаю, трудно, – согласилась, поразмыслив, ведунья. – Есть еще путь. Вы его сами найдете. А он вас. В таковом завершении моя вам крепкая обнадежа.
Что-то было не так, но близнецы заглянули в глубоко мудрые глаза гадалки и согласно закивали.
– Вот как бы и все на сегодня, – щелкнула пальчиками бабулька. – Труд платежом богат.
– Сколько? – насторожился Старшой.
– Дай, мил человек, сколь не жалко… – лукаво прищурилась гадалка.
– Ох, бабушка, я человек бережливый. Мне жалко по определению, – вздохнул Иван, залезая в карман.
Кривые грязные монеты легли на гадальный стол.
– Ну, ступайте, ступайте, – приговаривала старушка, провожая дембелей к выходу. – А ежель что, знаете дорожку-то. Я, соколики мои, птичка милосердная, послушная горю народному.
Иван да Егор вышли, а она закрыла дверь, помолчала и тихо запела: «Без бабок жить нельзя на свете, нет! Бабки дают нам газ, тепло и свет…» – и зашаркала в глубь избы.
