– Ты кто?
– А ты? – Вопросом на вопрос ответил Михаил Александрович.
– Я Мися.
– И я Миша.
– Нет, это я Мися, а ты дядя Мися. – Поправил его ребенок. Протянул ладошку. – Здорово.
– Ну, здорово.
– А ты на Лизе женишься?
– Что? – Опешил Михаил Александрович.
– Папа сказал, что надоела она им и он её замуж продаст, а калым пропьет. И правильно, она вредная.
Лариса принесла тарелку с высокой стопкой блинов.
– Здравствуйте.
– Здрасте.
«Здрасте», – поставив чашку с сметанной, сказала уже знакомая ему девушка из бухгалтерии.
Три женщины. Если бы он не знал, то подумал бы, что это три сестры. Татьяна Сергеевна старшая, с добрым, ласковым взглядом в легких лучиках морщинок глаз. Лариса молодая мама, которая только расцвела женской зрелой красотой. И Елизавета, бесенок в узких джинсах, обещающий ни в чем не уступить старшей сестре и матери.
– Знакомься с нашей женской половиной. Лариса, Лиза. Тесть на вахте.
Алексей водрузил на стол чашку с салатом из свежей зелени. Редиска, зеленый лук, пряная трава со вкусом толи хрена, толи горчицы. Копченая курица, порезанная ломтями, пышный хлеб с хрустящей под ножом корочкой. Вид, запахи будили аппетит.
– Говорили чай?
– Мы еще не завтракали. А вы уж за компанию.
– За компанию и…– Михаил Александрович извлек на свет божий пакет, который, войдя в беседку, поставил под стол.
– Не торопись, Михаил Александрыч. До баньки далеко. Дрова не колоты, печь не топлена. Делов, во. – Алексей провел ребром ладони по горлу.
– Михаил Александрович, вы думаете, он вас просто так привез. Они с мамой нас в батраков превратили и вас запрягут. Вон за избой целик, пока не вспашете, не вырветесь.
– Лиза, – Одернула её мать. – Не пугай человека. А вы, Михаил, ешьте, не слушайте её. Её бы все хаханьки.
Вскоре на столе осталось только блюдо с куриными косточками и несколько блинов, на которые уже сил не хватило. Женщины живо прибрали посуду, а мужчины, закурив, отправились осматривать «фазенду». В начале лета судить о будущем урожае пустое дело, но всходы были дружными, грядки ухоженными. Стоило шевельнуть кусты, как неповторимый запах смородины окружил их. Вместо забора с соседями стеной стояла малина. От леса отделяли теплицы и деревья с узкими, длинными листьями.
– А это, что?
– Это? Молодильная ягода. Облепиха. Но до нее, как до первого снега. А у вас, что в Москве не садят?
– Нет. Да и вообще, я житель городской.
– Вот и приобщишься к труду крестьянскому. Хочешь, литовку дам, покосишь?
– Не знаю. В кино видел, как косят, а саму косу в руках не держал.
Из дому вышли женщины. Они уже переоделись и отправились в конец огорода.
– Чо, попотеем?
Михаил вопросительно посмотрел на Алексея.
– Поможем женщинам. Тут протяпать осталось пять рядков. Каждому по рядку.
– Давай.
– Тогда пошли переодеваться. А то в твоих светлых штанах только на даче и отдыхать.
Алексей в предбаннике выдал ему шорты, стоптанные кроссовки, снял с веревки чистую футболку и напоследок протянул матерчатую шляпу.
– Держи, а то солнышко лысинку напечет.
Тяпать. Слово то какое. Тяп-ляп. Но оказалось, что не так уж это и легко. Рядки были длиной метров двадцать. Вначале шло легко подрубай остро оточенной тяпкой редкую лебеду, стараясь не подрубить прячущуюся в ней картофельную ботву. Но в конце рядки сливались в одну зеленную массу.
– Мокрец, задавил. Едрит его в корень. Весной дождей много было. Надо поднимать землю. Низинка, он и прет, как на дрожжах.
