Более того, я заметил, что начинаю забывать кое-что из будущих событий, которые, казалось, знаю очень хорошо. И спросить ведь не у кого. Хорошо обычным людям: подзабыл что-то из прошлого – всегда найдется у кого спросить. И помогут, и подскажут. А задай я вопрос: вы не помните, какое кино на следующий Новый год по телевизору покажут? Брр, даже думать о последствиях неохота.
О прошедшей зиме главное впечатление – холодина. Совсем не то что будущие зимы, лет этак через сорок, с их слякотью. В борьбе с морозами меня спасал казенный тулупчик, а точнее черный форменный полушубок с блестящими пуговицами и сизым воротником. Такую привилегию имели только участковые инспекторы, чем вызывали жгучую зависть и сомнение в справедливости у представителей других служб. Наиболее отчаянные были даже готовы перейти на должность участкового, лишь бы добиться обладания таким богатством. Но службу сменить только формально: получил полушубок – и переводите меня назад.
К слову, в наступивших морозах был и свой плюс, потому что резко снизилась активность преступного элемента. Даже карманники, орудующие в автобусах и трамваях, умерили пыл. Да что карманники! По всему было похоже, что и залетный контингент из Ленинграда и Ярославля не торопился покидать теплые норки и ехать на «заработки». Не все, разумеется, было благостно, но все-таки не так, как обычно. Вот участковым работы прибавилось, потому что увеличилось количество бытовых правонарушений.
Так что все шло своим чередом. Наш с Евгением Митрофановым «крестник» Рыбаков сел хорошо и надолго. Разумеется, не все в этом деле ясно. Например, отчего он убил скромную учительницу? Нам он бурчал, мол, в приступе ревности, в состоянии аффекта, а уж что говорил потом следователю, неизвестно. Понятно, что истину мы никогда не узнаем, потому что слова подозреваемого всего лишь слова.
Митрофанову за раскрытие серии краж и убийства отсыпали плюшек. Джексон теперь не просто инспектор уголовного розыска, а старший инспектор, а на наш профессиональный праздник он еще и знак «Отличника советской милиции» получил. Откровенно-то говоря, я тоже надеялся – а вдруг? – что мне на грудь упадет награда, хотя и знал, что мало еще послужил для этого. Даже почетная грамота с чеканным профилем Владимира Ильича и премия в тридцать рублей, что я получил, уже много.
Эх, сколько таких грамот я накопил в прошлой жизни! Не то три килограмма, не то целых пять. Как-то хотел выбросить, но рука не поднялась. Да и не выбрасывать надо, а сжечь. Если выберусь в свою настоящую реальность, то так и сделаю. Место в музее или в архиве для меня никто не приготовит, а перебирать грамотки и вздыхать – мол, были и мы рысаками, – у меня нет обыкновения.
И звание лейтенанта мне никто досрочно не дал: не в практике у нас такое поощрение. На бумаге – пожалуйста, а в жизни – шиш. Задержать присвоение – это сколько угодно, а вот раньше срока – ни-ни.
Неформальную процедуру инициации в новом звании пришлось пройти по полному профилю. Блин, я чуть не умер во время выуживания своих звезд из граненого стакана. И закос про больную печень, плохое здоровье и прочее не прошел. Ребята не дураки, знают, когда люди, получившие ножевое ранение, в чувство приходят. В моем случае прошло уже девять месяцев. Пришлось… А куда денешься, если за процессом обмывания следит собственное начальство?
