Куда же подевалась эта чертова Марина? Черный швырнул на пол бесполезную газету. Почему-то он был уверен, что именно сегодня «Нью-Йорк таймс» порадует своих читателей сообщением о смерти Митиной. А чего еще он мог ожидать?
— Да, собственно, — произнес Черный неопределенно. — Чего еще можно ждать от людей, любящих порядок и чистоту? Отмыть хренову, мать ее, кучу денег — и не почистить рабочее место?.. Нет, господа! Шиш с маслом, господа! Не дождетесь, господа! В этих кругах так не принято!
Из недр книжного шкафа послышался недоверчивый писк.
— А ты сам посуди. — Черный подошел к Биллу, проснувшемуся и теперь подозрительно внюхивающемуся в окружающее пространство. — В банке отвечают, что Митина в отпуске, дома ее тоже нет… Нет, конечно, ни один уважающий себя человек не станет проводить отпуск в этом гнусном, пыльном городе. Вполне вероятно, что она сейчас где-нибудь на Кипре, на Гавайях, на Луне или черт ее знает где еще… Но если связать воедино скандал в Бэнк оф Трейтон, этого идиота Басина, потом все эти внезапные смерти — что, спрашивается, остается думать?!
Билла, впрочем, не особо интересовали дедуктивные упражнения хозяина. Уразумев, что кормить его не собираются и что мышей, даже домашних, даже любимых и т. д. и т. п., по-видимому, кормят ноги, он покинул гнездовище и, оберегая сломанную лапку, направился на поиски съестного.
— А что? Может, она и вправду на Гавайях, — продолжал Черный. — Какая разница? Может, там ее не сегодня завтра похоронят… Черт!!! О чем это я?
Зазвонил телефон. Черный поколебался, но трубку все-таки взял.
— Н-ну? Что же ты мне сообщишь сегодня? — Джексон почему-то говорил спокойно. Черный даже уловил в его голосе нечто эдакое, что можно было бы назвать поощрительной иронией, если не принимать во внимание причину звонка.
— Томми, ну ты же знаешь, как это бывает, — хорошо еще, что Джексон находился не рядом. Черный точно хлопнул бы его по плечу.
— Я-то знаю, — ответствовала телефонная трубка. — А миллионы читателей не знают. Более того, они уже давно изнывают от желания подарить тебе миллионы собственных долларов. Что ты посоветуешь им ответить?
— Не знаю, не знаю, придумай что-нибудь самостоятельно. И вообще… — И вот внезапно его посетила гениальная идея. — Слушай, Томми… я понял. Я все осознал! Мне необходимо ехать в Москву!
— Что?!
— Конечно. Послушай, только не перебивай, я тебя умоляю. Ты сам знаешь, что неплохо бы попытаться прояснить вопрос с этим злосчастным банком. А такое возможно только в единственном случае! — Черный выдержал паузу. Джексон терпеливо молчал. — Короче, Томми, мне надо ехать, и все!
— Хорошо, — наконец вздохнула трубка. — Только позвони мне, когда будешь там.
— О'кей! — воскликнул Черный.
Действительно! Если в Нью-Йорке открылся сезон охоты на русских, то, пожалуй, Москва — неплохое убежище. Надо только суметь, а главное — успеть туда добраться. Впрочем, почему-то полегчало, может, Томми так подействовал, а скорее — то, что теперь не нужно было, в конце концов, думать еще и об этой дурацкой книге.
Черный подошел к столу, взял злосчастный блокнот. Полистал не вчитываясь. Затем, осененный идеей, сунул в карман и направился на улицу.
Через полчаса идея обрела воплощение в небольшой пачке ксерокопий, снятых с басинского блокнота. Еще минут двадцать ушло на то, чтобы заехать в банк и оставить там эту пачку на хранение. Зачем все это нужно, Черный плохо себе представлял, но казалось, что пока все идет правильно. Все время, пока он суетился и разъезжал по городу, где-то внутри, в районе солнечного сплетения, нудно пульсировало далекое, но достаточно мерзкое чувство тревоги. Уже направляясь домой, выходя из банка, он умудрился столкнуться с какой-то особой женского пола, пребольно стукнувшей его в подбородок. Ей, конечно, досталось больше, если принять во внимание, что ударным органом послужил нос особы и что, вероятно, такое с ней происходило не каждый день. Особа была юна и обладала дьявольски великолепной фигурой, что в другое время, несомненно, привлекло бы внимание Черного. Теперь же он скомканно извинился и поспешил ретироваться.
