– Рэй, – позвал виконта лорд Гидиверг. – Противоядие готово.
Тьма сгустилась вокруг моей фигурки, скрывая голые ноги и мокрую рубашку, облепившую тело и грудь. Помня, какой была тьма, когда вошла в меня, я теснее прижалась к любимому. Его рука сильнее сжалась на моей талии. Губы тоже сжались.
– Входи, – процедил разрешение Нессельфольде.
Гидиверг быстро зашёл, передал ему пузырёк со странной, неестественно ярко-зелёной жидкостью и вышел, затворив дверь. Тьма рассеялась.
Большим пальцем Рэй откупорил пробку и поднёс склянку ко моим губам.
– Выпей, – непривычно ласково обратился он ко мне.
Или помутнённый рассудок заменил действительное желаемым?
Я послушно опустошила флакон. Вкуса даже не почувствовала. Мы ещё немного полежали в ванной, и, когда зелье подействовало, я, наконец-то, согрелась. Тогда виконт снова взял меня на руки, поднялся в ванной и дождался, когда с нас стечёт вода. Перешагнул через бортик, поставил меня на пол и взял висевшее полотенце на крючке, чтобы обернуть меня им.
Всё это время я не поднимала головы. Щёки опалило жаром. Я стояла перед ним почти голая. Мокрая рубашка не скрывала моих уже давно не детских округлостей: полная высокая грудь, узкая талия и широкие бёдра, наверное, даже шире, чем мои плечи. Сквозь влажную ткань виднелось кружевное нижнее бельё. Именно из-за него мне было стыдно.
Что подумает Рэйнер обо мне, увидев, что я ношу такие вещи? Что я развратница, или «честная дама»? Так называли женщин благородного происхождения, но обедневших в силу различных обстоятельств. Они были образованы, в отличие от куртизанок, оказывавших интимные услуги, могли развлечь покровителя умной беседой и игрой на музыкальных инструментах. Их нередко выводили в свет в качестве пары на те мероприятия, куда полагалось являться в сопровождении женщины. Но на брак «честные дамы» не могли рассчитывать, всё-таки связь с мужчинами порочила их репутацию, потому что иногда они ублажали благодетеля и в постели.
Меня коснулась тёмная сфера с заклинанием. Вещи моментально высохли. Меня взяли на руки в который раз за этот день и положили в кровать, предварительно отодвинув одеяло и сняв с меня полотенце. Рубашка неприлично задралась. Я зажмурилась. Мне страшно было увидеть презрительную усмешку на лице Нессельфольде. Одеяло мягко накрыло меня до самого подбородка.
Послышались удаляющиеся шаги. Они заставили меня открыть глаза и сесть на постели. Виконт собирался покинуть комнату.
– Останься, – жалобно пискнула я. Он замер спиной ко мне и с наклонённой головой. Обругала себя за то, что обратилась к нему на «ты» и тут же поправилась: – Тесь, – прозвучало хрипло, и я закусила нижнюю губу от досады на саму себя. – Пожалуйста, – умоляюще прошептала я.
Рэй выпрямился и не поворачиваясь попрощался:
– Спокойной ночи, ваше высочество, – погасил свет в моей каюте и открыл дверь в коридор, но не ушёл, а замер в проходе. – На столе флакон с ещё одной порцией противоядия. Выпьете её утром натощак, – добавил он и хлопнул дверью.
Горячие слёзы потекли по щекам. Я закусила ребро ладони, чтобы не закричать от боли, но рыдания всё равно прорвались. Уткнувшись в подушку лицом, полночи проплакала навзрыд, а потом забылась тяжёлым, тревожным сном.
Мне постоянно чудился Нессельфольде. То он сидел на стуле и потягивал что-то из бокала, то склонился надо мной, то повесил китель на спинку стула, то стоял у окна в расстёгнутой по пояс рубашке и его торс освещала луна. Вдруг он повернулся ко мне, и в свете ночного светила под его левой грудью мелькнула четырёхугольная звезда.
