– Но ведь не все возвращаются?
Я вздрогнул. Она что-то хотела сказать? Или мне показалось? Конечно, конечно, показалось.
– Безусловно, не все. Как и не все возвращаются с плаванья, полета, даже из дома отдыха. Люди вообще не всегда возвращаются. А не вернуться из больниц – это, увы, более естественно, чем откуда бы то ни было. Даже с войны… Но вас этот вопрос точно не касается. Потому что вы точно вернетесь домой. И совсем скоро.
Ее солнце стрельнуло в меня своим лучом. И мои глаза заслезились. А она громко щелкнула фисташкой.
– Это еще почему?
– Почему вернетесь домой? Это предельно ясно.
– Нет, почему скоро?
Я пожал плечами и открыл папку с историей ее болезни. Точнее, с историей ее не болезни.
– Так, так. Ядвига Пичугина. Поступила ночью с приступом аппендицита. Анализы все хорошие. Рентген хороший. Самочувствие хорошее. Приступ быстро прекратился. Необходимость в операции отпала, поскольку это форма вялотекущего аппендицита. Который неудобств не причиняет. Только в самых исключительных случаях. – Я оторвал голову от истории болезни. – Как у вас, к примеру. Исключительный случай.
– Не понимаю, если аппендицит есть, почему он не может болеть?
– Во-первых, аппендицит не болит. Это его воспаление вызывает острую боль в животе. Впрочем, вам эти детали знать необязательно. Во-вторых, опасен острый аппендицит. А в-третьих, чтобы вы знали, отросток слепой кишки есть у каждого. И каждый прекрасно с ним живет. И не чувствует его. А если он воспаляется, то боль в животе длится от 4 до 6 часов, при повышенной температуре. Чего у вас явно не наблюдалось.
Она глубоко вздохнула, словно искренне расстроилась, что у нее не острый аппендицит.
– Значит, доктор, в вашей больнице неправильно ставят диагноз. И у меня болело что-то другое.
Только я попытался заглянуть в ее глаза, как в меня вновь выстрелил луч ее солнца. Я зажмурился.
– Вы что-то имеете против нашей клиники?
– Нет, просто ошибаться могут везде.
– Могут. Но не в вашем случае, – довольно резко отрезал я. Хотя никогда себе не позволял резкого тона с пациентами. Но мне по-прежнему казалось, что она симулянтка. – Учитывая, что у вас вообще не было никакого случая. Основные анализы мы сделали. У вас все в порядке. И вы можете возвращаться домой.
Я посмотрел за окно. Там по-прежнему было ее солнце. Свежее, бодрое и совсем не больное. Мне стало тоскливо. Мне вновь показалось, что она вот-вот заберет его с собой. И я его до весны не увижу.
– Но…
Я запнулся. Как мальчишка. Хорошо, что еще не покраснел.
– Что «но», доктор?
– Но, чтобы окончательно убедиться, что у вас все в порядке, лучше, если вы еще задержитесь до утра. (А про себя почему-то подумал: ну хотя бы еще три денечка.) Мы вас еще понаблюдаем.
– Понаблюдайте, доктор, понаблюдайте. – Она протянула мне горстку фисташек.
Я отрицательно покачал головой. У меня давно болел зуб. И я давно собирался к стоматологу. Но так и не собрался. Хотя стоматологический кабинет находился на первом этаже нашей клиники. И я решил сегодня же его посетить. Я тоже любил фисташки.
Ее солнце стреляло мне в спину своими лучами, пока я шел к двери. И я чувствовал его физически. Мне было почти жарко. И вокруг было так светло. Мне давно не было так тепло, светло и спокойно. Наверное, потому, что я безоговорочно поверил, что еще три дня будет солнце. Что на три дня осень взяла отсрочку. А потом она заберет солнце с собой… Кто она? Пациентка или осень? Или они вместе? Заберут солнце, которое мне никогда не принадлежало… И убегут…
