Дворец был построен на возвышенности. Вокруг него был разбит парк с аллеями и фонтанами. С западной стороны местность постепенно понижалась, представляя собой достаточно пологий склон холма; внизу, у подножия протекала река. За рекой открывался красивый вид на зелёные просторы и огромный окрашенный в розовые тона купол неба: там сейчас садилось солнце. Удивительное зрелище. Ярко-розовые всполохи прорывались сквозь череду сизых облаков, подсвечивая их изнутри.
Видел ли я раньше закат? Но ведь я же понял, что это закат. Значит, видел. Но почему сейчас я, как будто впервые в жизни, любуюсь этой необыкновенной красотой?
Впервые за последние дни я ощутил спокойствие. И понял, что смирился с потерей памяти. Если мир так прекрасен, он достоин того, чтобы его узнавать заново.
Прошло ещё несколько дней. Я уже вполне освоился в доме и в своём прошлом, специально познакомился и пообщался со всей прислугой и каждым из секьюрити, надеясь, что хоть что-нибудь, как крючок, подцепит мою память, и я смогу вытащить за этот крючок её содержимое. Ни у кого из работающих в моём доме моё поведение не вызвало подозрений, потому что, как сказал Виктор, после трагедии, происшедшей со мной, весь старый обслуживающий персонал, был уволен и набран новый. Кроме Джона и Сергея. Да ещё, пожалуй, повара – Эллы Матвеевны, которая была не просто поваром, а подругой Анны Андреевны со времён службы отца на Дальнем Востоке.
Элла Матвеевна также была женой офицера, как и моя мама. К сожалению, она рано овдовела: её муж умер от рака лёгких, он был заядлым курильщиком. Детей у них не было. Зато готовить Элла Матвеевна умела отменно, обучая поварскому искусству скучающих офицерских жён. Спустя годы, когда в дом олигарха потребовался повар, Анна Андреевна вспомнила о ней, написала письмо и пригласила жить в нашем доме. С тех пор вот уже больше двадцати лет Элла Матвеевна – неизменный повар в доме Айдашевых. Хороший, покладистый человек, чуть младше Анны Андреевны, она стала душой нашей кухни. Конечно, рядом с ней всегда были и сейчас есть помощники, которые под её чутким руководством занимаются черновой кухонной работой. Элла Матвеевна же всегда сама проверяет и закладывает в готовящиеся блюда продукты, тщательно наблюдая за процессом приготовления пищи, снимает пробу.
Надо сказать, факт замены обслуживающего персонала в доме после моего падения меня удивил. Подумаешь, упал, стукнулся головой! Персонал то зачем менять? Виктор объяснил, что сделано это было с целью сокрытия факта потери мной памяти, ведь я мог проколоться перед людьми, некоторые из которых знали меня и мои привычки в течение нескольких лет. Кроме того, они могли рассказать мне о том, что же со мной случилось, а беспокоить меня раньше времени доктора, наблюдающие за мной, запретили строго настрого.
Так я узнал, что всё-таки произошла трагедия, но никто не торопился просветить меня, что же всё-таки случилось. Уклонился в очередной раз и Виктор со словами: «Всему своё время. Ты обязательно всё узнаешь. Никто ничего от тебя не собирается скрывать. Ведь я же говорю тебе, что твоё падение – не случайность». Совсем заинтриговав меня, Виктор сменил тему. Я не стал настаивать, понимая, что из генерала вытащить информацию, которую он пока не желает разглашать, невозможно. В противном случае он бы не был генералом ФСБ.
За прошедшие дни я прочитал несколько книг и прослушал пару лекций по истории, затем перешёл к экономике. Каждый вечер, если погода позволяла, а она позволяла, потому что было начало августа, я шёл в беседку смотреть на закат. Света и Джон (или Сергей), следовали за мной тенью. Таково было условие моего передвижения по дому и парку, озвученное мне Виктором и мамой: доктор и телохранители должны быть рядом. И хотя моё самочувствие, на мой взгляд, в докторе уже не нуждалось, мне это нравилось: пусть Света будет рядом. Пусть молчит, лишь бы была рядом, лишь бы я мог время от времени её видеть.
