Читать онлайн Энни Кей - Убить Маргарет Митчелл

Энни Кей

Убить Маргарет Митчелл

Роман

Зачем я только согласилась приехать, зачем?

Глупость невероятная. Я видела, как она расставляет капкан для меня, как слегка, ненавязчиво маскирует его нотками дружелюбия и даже лести. И все равно покорно, как овца, ступила в него обеими ногами.

Маргарет Митчелл.

Кажется, в последнее время я слышу это имя каждый день по нескольку раз. Слышу или читаю повсюду. Наружная и телевизионная реклама впихивает мне ее изображение с новым романом или очередным брендом, который не пожалел денег, чтобы Маргарет Митчелл сказала, что тот ей симпатичен. В интернете, в любом социальном или новостном приложении я видела ее идеальное лицо, которое демонстрировали со всех восхитительных сторон. И, конечно, чем больше о ней я дочитывала до конца, тем чаще она появлялась в моей информационном поле. Так мне стало известно, что она любит на завтрак, какая ткань ей наиболее приятна на ощупь, каких актеров старого Голливуда она считает самыми привлекательными и какие тренды 2010-х годов не находили отклика в ее сердце.

Что-то заставляло меня дочитывать все эти бессмысленные посты и слушать нарезки из пустых интервью. Но если бы я была чуть честнее сама с собой уже тогда, то смогла бы найти причину этого: после пролистывания интервью Маргарет Митчелл для женских журналов и ее фотосессии для обложек журналов мужских можно было не читать чего-то серьезного от той же самой Маргарет Митчелл. За пустышками социальных сетей я избегала настоящего повода моего интереса к ней.

Маргарет Митчелл писала романы. Она была крута настолько, что не побоялась взять себе этот псевдоним. Не испугалась, что ее неизбежно будут сравнивать, что сравнение может оказаться не в ее пользу. И была права. После первых двух книг, говоря о ней, уже не нужно было уточнять: “Не та, что написала “Унесенные ветром”.

Теперь существовала прежде всего она, с ее новой литературой – M-литературой. Да-да, ее творчество было названо целым новым направлением – направлением ее имени. Описывая одну из подражательниц Маргарет в своей статье, известный критик причислил ее творчество к М-литературе – стилю, которому могла соответствовать только сама Митчелл. Даже в кошмарном сне я не могла бы представить, что меня описывают как писательницу, безуспешно пытающуюся творить в духе М-литературы.

Маргарет Митчелл писала романы. Как и я. Только не так, как я. Она писала мировые бестселлеры, которые нравились критикам и были любимы читателями. Каждую ее книгу ждала экранизация, как и все ее будущие книги (да, у нее уже были подписаны беспрецедентные по сумме контракты на пять следующих романов). Она получила премию “Золотой карандаш” в номинации “Книга года” четыре раза за последние пять лет. И пятый “карандаш” получила не я.

Маргарет Митчелл много и продуктивно работала и неприлично много зарабатывала. Можно сколько угодно говорить, что деньги не главное, что деньги тебя не интересуют, но даже когда они у тебя есть, найдется кто-то, кто будет делать то же, что и ты, но намного успешнее. Намного. Я не нуждалась в деньгах, но мысль о том, что кого-то за аналогичные, на мой взгляд, действия могут ценить существенно выше, не давала мне радоваться успехам Маргарет так, как если бы она была, например, олимпийской чемпионкой.

Я могла бы простить ей безукоризненность, если бы допускала, что у меня есть время ее нагнать, но времени не было. Она обгоняла меня так сильно, что я, можно сказать, вовсе не участвовала в этой гонке. Она была всего на год старше, а значит, существовали аспекты, в которых она навсегда уже останется лучше меня. Маргарет Митчелл была той, кем мечтает стать каждая девочка на земле, – богатой и знаменитой. Но со мной был другой случай: она буквально была на моем месте. Все, что я делала, все цели, к которым я стремилась, абсолютно все разбивалось о Маргарет Митчелл. И утешения вроде того, что у меня все еще впереди, что я всего еще успею добиться шли к черту, когда я натыкалась на ее очередной успех. Или на нее саму.

Это было отвратительнее всего. Мало мне было спама с ее именем из каждого источника информации, от моего агента и издателя, от любого человека на писательской вечеринке. Я постоянно ее видела. И постоянно с ней общалась. Она была очаровательной и беззастенчиво великолепной, простой в общении, но умеющей обозначить свои границы, остроумной, но без перехода в категорию тех, кто только и делает, что развлекает компанию. И я делала вид, насколько могла, что ее компания мне важна и приятна. Что нам нечего делить, что мы в равной мере писательницы, у каждой из нас свой путь. И она как будто действительно так думала. Во всяком случае, вела себя именно так и так говорила. А мне оставалось подыгрывать в этой фальшивой игре и надеяться, что фальшь здесь идет с двух сторон, а не великолепная красавица-писательница общается с истекающей ядом змеей, старающейся ничем не выдать самое пожирающее чувство на земле – зависть.

Можно сколько угодно бежать от себя, избегать мысли об этом слове, об этом чувстве, но факт оставался фактом: я завидовала самым примитивным образом. Все, что мне встречалось о ней, вызывало такую выработку желчи, что едва ли это было нормальным для здорового человека.

Я не прощала ей известности, таланта, успешности, даже внешности. Но если все это было вещами преходящими и теоретически для меня достижимыми, то одна вещь перечеркивала все остальные.

Она забрала Джей Си.

Как пафосно это звучит, как жестоко и эгоистично. Как будто он был моей собственностью, вещью, а не самым дорогим, самым важным для меня человеком. Но именно так она и поступила: ворвалась в нашу жизнь, как торнадо, схватила его за капюшон худи и уволокла в свою блистательную жизнь, как очередной трофей.

ИНТ. СТУДИЯ БИЛЛА ДЕНЬ

Стоит дорогая гитара, виден пульт для монтажа, полки с наградами, на стенах висят постеры. Билл сидит на ярком диване в луче света из окна, ноги расставлены, локти опираются на колени, пальцы скрещены в замок. Билл – мужчина, немного за сорок, в джинсах и футболке. Хотя он одет довольно просто, по вещам на нем и вокруг него видно, что он хорошо обеспечен: дорогая брендовая одежда, часы. У него небрежная прическа, но очевидно сделанная модным стилистом.

ИНТЕРВЬЮЕР

(здесь и далее – за кадром)

Почему вы решили снять этот фильм?

БИЛЛ

Вы имеете в виду “почему о ней”?

ИНТЕРВЬЮЕР

Да. Почему Маргарет Митчелл?

БИЛЛ

Я знаю, что интересно людям, что найдет у них отклик, что люди захотят увидеть.

ИНТЕРВЬЮЕР

И почему, по-вашему, им будет интересно посмотреть этот фильм?

БИЛЛ

Потому что он покажет им изнанку, то, что обычно скрыто от камер.

ИНТЕРВЬЮЕР

Но, кажется, Маргарет не скрывает свою жизнь: за ней можно наблюдать во всех социальных сетях, она довольно открыта.

БИЛЛ

(улыбаясь)

Кто же остается собой в социальных сетях?

ИНТЕРВЬЮЕР

Согласен, но Маргарет выглядит искренней.

БИЛЛ

(пожимает плечами)

Это ее работа. Она зарабатывает деньги.

ИНТЕРВЬЮЕР

Считаете, Маргарет фальшива?

Билл с легкой улыбкой откидывается на спинку дивана, достает из кармана сигареты, закуривает.

БИЛЛ

Нет.

ИНТЕРВЬЮЕР

(с улыбкой в голосе)

Вы долго думали.

БИЛЛ

Это полезно делать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Она еще дорога вам?

БИЛЛ

Нет.

ИНТЕРВЬЮЕР

Сейчас вы ответили, не задумываясь.

БИЛЛ

И оба раза – честно.

ИНТЕРВЬЮЕР

Она не дорога вам?

БИЛЛ

Нет.

ИНТЕРВЬЮЕР

Но вы снимаете о ней фильм.

БИЛЛ

Я и о неонацистах снимал фильм.

ИНТЕРВЬЮЕР

Она у вас в одном ряду с неонацистами?

БИЛЛ

(раздраженно)

И она, и они мне в равной степени не дороги, но я снимаю о них фильмы. Неважно, как я к ним отношусь, – у них интересные истории.

ИНТЕРВЬЮЕР

Маргарет Митчелл известна как создатель историй.

БИЛЛ

(с короткой усмешкой)

Лучшая ее история – это она сама.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как давно вы в разводе?

БИЛЛ

С Маргарет?

ИНТЕРВЬЮЕР

Да, хорошее уточнение: вы ведь были женаты и позже. Когда вы развелись с Маргарет Митчелл?

БИЛЛ

Шесть… Нет, пять лет назад.

ИНТЕРВЬЮЕР

Кто был инициатором развода?

БИЛЛ

Это было обоюдное решение.

ИНТЕРВЬЮЕР

Всегда кто-то говорит первое слово. Это были вы или она?

Билл закуривает новую сигарету.

БИЛЛ

Она.

ИНТЕРВЬЮЕР

Это был болезненный развод?

БИЛЛ

Любой развод не сахар.

ИНТЕРВЬЮЕР

Но вы продолжаете общаться?

БИЛЛ

Нас многое связывает.

ИНТЕРВЬЮЕР

Можно сказать, что вы друзья?

Билл брезгливо морщится.

БИЛЛ

Мы не используем это слово.

ИНТЕРВЬЮЕР

А какое слово вы используете по отношению к ней?

БИЛЛ

Пегги.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как вы объяснили Маргарет, о чем будет этот фильм?

БИЛЛ

Я сказал, что хочу показать ее ежедневную рутину, показать, как и чем она живет, как работает над очередным романом.

ИНТЕРВЬЮЕР

Это правда?

БИЛЛ

Конечно. Объект съемки точно должен понимать, что происходит, только так и работает документалистика.

ИНТЕРВЬЮЕР

И здесь нет никаких подводных камней?

Билл поднимает руки, как бы сдаваясь.

БИЛЛ

Никаких камней. Только ничем не прикрытые, самые настоящие, омерзительные внутренности Маргарет Митчелл.

– Не думаю, что есть какое-то универсальное средство, какой-то способ написать бестселлер, – Маргарет постукивала по бокалу с шампанским идеальными острыми ноготками красного, но не вульгарного на ее руках цвета.

Она словно обдумывала, как ответить на вопрос журналистки, которая не могла скрыть радости от того, что великая и прекрасная Маргарет Митчелл не знает, что сказать сразу же. Сама же писательница явно изображала поиск идеального ответа в своей красивой голове с идеальной прической, пока все собравшиеся вокруг нее смотрели ей в рот. Все, кроме меня, разумеется.

Мы стояли в большом зале, напоминавшем своим объемом и многоязыковым гулом просторные и суматошные терминалы аэропортов. Только все его посетители были одеты в официальные костюмы и коктейльные платья. Так выглядела вечеринка после небольшой и не слишком известной литературной премии для начинающих авторов, где Маргарет была председателем жюри. Такие вечеринки, в отличие от тех, которые проходили после более статусных мероприятий, всегда старались превзойти своих известных собратьев, а потому не жалели средств на привлечение известных гостей и имитацию роскоши и популярности. Те, кто понимал истинное положение дел, а это были практически все присутствующие, принимали правила игры и изображали, что эта премия для них так же важна, как Пулитцеровская. Тем не менее проводить время на таких вечеринках после официальной части любили абсолютно все: организаторы еще не успели стать заносчивыми, а потому каждого автора, издателя, критика и журналиста здесь буквально носили на руках. Для самих же гостей это было место, где они могли себя почувствовать утомленной, но благосклонной к окружающим звездой, старающейся не замечать, как журналистки наименее известных изданий украдкой складывают в свои неуместно большие клатчи наиболее стабильные с виду канапе со шведского стола.

Именно такой звездой и была Маргарет Митчелл: в вечернем платье и с прической в стиле старого Голливуда она не казалась излишне нарядной, хотя все вокруг и были одеты существенно проще, а вела себя традиционно – как королева, которой как будто немного неловко от того, что все вокруг хотят исполнять ее желания, но не слишком неловко, чтобы этого не принимать со сдержанной благодарностью. Вокруг нее постоянно кто-то крутился: организаторы, журналисты, критики, издатели, агенты. Но в тот вечер она почему-то выбрала меня своим доверенным лицом, и каждый раз, когда я сбегала от приторных фраз кружка, воспевающего гений Маргарет, она находила меня, брала под руку и что-то доверительно шептала на ухо, как будто мы с ней лучшие подружки, вынужденные находиться на вечеринке снобов.