– Ты сказал «представитель завода». У него была с собой доверенность?
– Послушай, Алик. Все бумаги на акции мы оформили заранее. То есть моя жена все подписала и передала акции Аркадию, как и предусмотрено законом. Ты хочешь сказать, что человек этот был не от Кеосаяна? Ну может быть, это был не представитель завода, а представитель гражданина Кеосаяна. Так тебя устроит? Человек принес деньги. Перед этим мне позвонил Аркадий и сказал, что деньги уже в пути. Я должен был проверить документы этого человека? Я даже не знаю, как его зовут. Я сразу сказал Горпищенко, что это деньги мои и объяснил их происхождение.
Красивое лицо адвоката сморщилось, как от зубной боли.
– Я что-то сделал не так? – спросил полковник.
– Как к честному человеку и гражданину к тебе претензий нет, но как опытный полицейский, ты допустил одну непростительную ошибку. Ты заговорил раньше, чем встретился со своим адвокатом. Таким образом, ты уже лишил себя права на вариативность версий происшедшего.
– А зачем мне что-то выдумывать? – искренне сказал Снаткин. – Правда, она и в Африке правда. – Пусть посмотрят фильм об одном дне из жизни полицейского начальника и поймут, как они облажались.
В ста метрах от кабинета Горпищенко, в подвальном этаже городской прокуратуры, в комнате, предназначенной для собраний трудового коллектива, шло совещание оперативно-следственной группы.
За узким длинным столом сидели следователь Горпищенко и два оперативных сотрудника местной службы безопасности. Перед ними, развалившись на пустых стульях, тихо переговаривались между собой остальные оперативники, наспех собранные из аппарата областной полиции.
– Я прошу каждого из вас перед докладом о проделанной работе, представляться, – сказал Горпищенко. – Таким образом, мы не только продуктивно поработаем, но и познакомимся друг с другом. Кто руководил обыском рабочего кабинета Снаткина?
С третьего ряда стульев поднялся опер с помятым лицом и в желтом свитере.
– Капитан Пустовойтенко, – медленно сообщил он. – Обыск начался в 13–30 и закончился в 15–00. Протокол составлен и передан Вам. Ничего интересного не найдено.
– В протоколе значится аквариум с рыбками, – нашел на столе протокол следователь. – Воду из аквариума сливали?
– Чего? – изумился капитан Пустовойтенко.
– У вас что-то со слухом, капитан? – нахмурился Горпищенко.
– Нет, не сливал, – ответил опер.
– Рыбок жалко, – хохотнул кто-то из присутствующих.
– Я вторые сутки на ногах, – обернулся на смех капитан Пустовойтенко. – У меня два трупа в разработке. А меня сюда кинули, чтобы аквариумы чистить?
– Свободен, – сказал Горпищенко.
– В каком смысле? – спросил недоуменно Пустовойтенко.
– В самом прямом, – сгустил на лбу складки следователь. – Если понадобится гавно руками разгребать, чтобы найти доказательства, будете разгребать, капитан. Свободен до утра.
Опер Пустовойтеко махнул головой и шатающейся походкой вышел из комнаты. В наступившей тишине Горпищенко обвел взглядом зал, поднял еще один протокол и спросил:
– Кто допрашивал Пермана Юрия Львовича?
– Я.– поднялся круглолицый румяный парень. – Лейтенант Скворцов.
– Ваши впечатления о допрошенном?
– Мутный он какой-то, – начал оправдываться Скворцов. – И потом, он воняет, как сурок. Ни с того ни с сего обливается потом, который отравляет воздух в кабинете. Я считаю, что это у него такой способ защиты.
– Вы допрашивали его три часа, – потрясая протоколом, грозно заметил следователь. – Вы исписали четыре листа своим куриным почерком, который невозможно разобрать. Где подпись допрошенного?
