[СВРК – Система внутриреакторного контроля. Подробнее…]
Идиот? Похоже что да. Не знать сколько времени тебя не было, будучи уверенным в том, что за пару секунд преодолел расстояние, которое корабль прошёл за четырнадцать лет! Интересно, где же было моё сознание всё время между отправкой сигнала с Земли и приёмом его на корабле?
От этих мыслей мне опять становится дурно и я переключаюсь на разговор с Гарднером:
– Где вы находитесь?
– Вы издеваетесь?!
– Нет.
– Ваши подручные хватают меня, тащат в мастерскую, куда я и без того собирался идти, сажают на цепь, словно раба, вы где-то пропадаете несколько часов, а когда объявляетесь, даже не помните куда велели меня доставить!
– Мне действительно очень жаль, мистер Гарднер. Я скоро буду.
До мастерской шесть я добрался бегом. Аватары шарахались от меня, как от прокажённого. Что, здесь никто не бегает по утрам?
– Прошу прощения за то, что вам пришлось ждать так долго, – сказал я, входя в мастерскую. Почти одновременно с этим я отправил ИскИну запрос на идентификацию номера аватара.
– Аватар принадлежит микроэлектронщику Сэму Гарднеру.
– Ну что вы, я ведь никуда не спешу. Можно я ещё тут посижу, с этим? – Он потряс у меня перед лицом цепью, которой был пристёгнут. Перед лицом, как же. Железный котелок это, а не лицо. Хорошо хоть зеркал нет на корабле.
– Мне очень жаль. Давайте перейдём к сути. Моя фамилия Олдман. Я детектив, расследую убийства на корабле и должен задать вам несколько вопросов.
– Я догадался.
– Почему вы закрылись от меня в станции?
– Да потому, что я работал! Вы хоть знаете как сложно работать с наноэлектроникой? Вы хотя бы понимаете что такое станция?
Я вызвал модель корабля, нашёл палубу, затем мастерскую, где мы находились. Станция. Какой-то робот или вроде того. Что это за устройство такое?
– Я знаю как она выглядит, но зачем нужна, не понимаю, – признался я.
– Ремонтная станция нужна для ремонта наноэлектроники. Невероятно, правда? Объяснить вам что такое наноэлектроника? Что такое пыль, частицы которой могут уничтожить всю плату?
– А почему вы не отвечали на вызовы? – пропустил я мимо ушей его колкости. Ушей, как же. Нет у меня теперь ушей.
– Работа требует предельной концентрации. Этим – он сунул ладони мне под нос. Какой нос? У меня же нет носа, – невозможно ничего спаять. Но они хотя бы лучше моих прежних сарделек.
– Я не понимаю, как вы паяли, если это невозможно?
– Святые угодники! Да неужели на Земле не было умственно полноценных детективов? – Он вздохнул. – Станция герметична. Я захожу через шлюз, затем включаются фильтры, помещение избавляется от проникших частиц пыли, затем я вынимаю плату из бокса, произвожу её обеспыливание, закрепляю её на столе, потом синхронизируюсь со станцией и паяю уже станцией. У станции свои щупы, камеры, датчики нагрева и столько всего, что ваш крошечный мозг переполнится, если я об этом расскажу! Не могу я, слышите, не могу во время работы отвлекаться! А вы трезвоните каждую секунду!
– Значит вы паяете не своими руками, а какими-то штуковинами, которыми управляете силой мысли?
Он несколько раз ударился лбом о прозекторский стол, за которым сидел. Если бы его голова не была металлической, я бы забеспокоился.
– Да! Пусть будет так, раз вы иначе не понимаете!
– Мистер Гарднер, успокойтесь, пожалуйста. Ещё несколько вопросов и всё. Вы можете предоставить мне доступ к своей памяти за последние сутки, а так же в дни убийств?
