– Я вам скажу, чего вы не видите, мистер Конуэй, – перебил я. – Вы не видите, что наглости у вас до черта.
– А? – Челюсть у него отпала. – Че-го?
– Извините, – сказал я. – Остановитесь и подумайте минутку. Как это будет выглядеть, если разнесется слух, что офицер охраны правопорядка заплатил отступные за шантаж? Это если она вообще согласится принять от меня деньги. Каково, по-вашему, будет мне, если я впутаюсь в такое грязное дело? А вот Элмер – он в это вляпался и пришел ко мне…
– Умнее он ничего не сделал.
– …а я пришел к вам. И вы попросили, чтобы я проверил, как можно тихонько выдворить ее из города. Я проверил. И больше ничего делать не собираюсь. Я не понимаю, как вы можете просить меня о чем-то еще.
– Ну… э-э… – Он прокашлялся. – Может, и так, мальчик мой. Видимо, ты прав. Но ты же обеспечишь, чтоб она уехала, как получит деньги?
– Я этим займусь, – сказал я. – Если через час не уедет сама, я сам ее выдворю.
Он встал, чуть посуетившись, и я проводил его до дверей, чтоб поскорее избавиться. Я не мог его больше терпеть. Все и так было бы плохо, даже не знай я, как он поступил с Майком.
Руки я держал в карманах и сделал вид, что не заметил, как он протянул мне на прощанье свою. Он открыл сетчатую дверь и помедлил.
– Лучше никуда сейчас не езди, – сказал он. – Я отправлю Элмера, как только его найду. Хочу, чтоб ты сделал ему хорошее внушение – и убедился, что он все понял. Пусть знает, что почем, ясно?
– Да, сэр, – ответил я. – Очень с вашей стороны любезно, что вы мне разрешили с ним поговорить.
– Все в порядке. Это пустяки, – сказал он, и сетка за ним захлопнулась.
Элмер явился через пару часов.
Он был большой, рыхлый, как его старик, и пытался так же надменно держаться, только у него кишка тонка. Ребятки у нас в Сентрал-Сити несколько раз его мутузили, и это было очень полезно. Его пятнистая рожа вся блестела от пота, а дыхание было такой крепости, что хоть поджигай.
– Рановато начал сегодня, а? – сказал я.
– И что?
– Ничего. Я тебе услугу хотел оказать. Если провалишь, голова болеть будет у тебя.
Он хрюкнул и закинул ногу на ногу.
– Не знаю, Лу, – нахмурился он. – Не знаю я. А если мой старик вообще никогда не остынет? Что мы с Джойс будем делать, когда десять тысяч кончатся?
– Знаешь, Элмер, – сказал я, – по-моему, у нас тут какое-то недопонимание. Я-то думал, ты уверен насчет папаши – что он, дескать, в свое время одумается. А если нет, может, мне лучше пойти к мисс Лейкленд и сказать…
– Нет, Лу! Не надо!.. Черт, да он переживет. Он всегда меня прощает. Только вот…
– А может тебе вот чего сделать? – сказал я. – Чтоб твои десять тысяч не кончались, купи какое-нибудь предприятие. Вы с Джойс сможете им вместе управлять. Когда все наладится, вернись к папе. Он убедится, что ты поступил чертовски умно, и тогда все легко само уладится.
Элмер несколько повеселел – но до обидного мало. Работа для Элмера никогда никаких проблем не решала.
– Впрочем, не буду настаивать, – сказал я. – Мне кажется, о мисс Лейкленд очень неправильно судят – в этом она меня убедила, а меня убедить нелегко. Я тут бегаю как ненормальный, чтоб у вас с ней все вышло, но если ты не хочешь ехать…
– А зачем тебе это, Лу? Почему ты все это для нас с ней делаешь?
– Может, из-за денег, – улыбнулся я. – Я не очень много получаю. Может, я рассчитывал, что ты мне как-нибудь с деньгами подсобишь.
Лицо его побагровело на несколько оттенков.
