– Боюсь, тебе придется на мне жениться, Лу. Придется, понимаешь?
– Нет, – ответил я. – Не придется. Ты не беременна, Эми. Ты никогда ни с кем другим не ходила, а от меня ты не беременна.
– Выходит, я лгу?
– Похоже что так, – сказал я. – Ты б не могла от меня забеременеть, даже если б я захотел. Я стерилен.
– Но ты…
– Стерильный – это не импотент. У меня была вазэктомия.
– Так почему же мы всегда так… почему ты надеваешь…
Я пожал плечами:
– Чтобы не объяснять. Как бы там ни было, если вернуться к теме, – ты не беременна.
– Я вот чего не понимаю, – нахмурилась она. Ее вовсе не беспокоило, что я поймал ее на лжи. – Это сделал твой отец? Но зачем, Лу?
– А, я просто переутомился, сильно нервничал, и он подумал…
– Но это же не так! Ты никогда таким не был!
– Ну, – сказал я, – а ему казалось, что был.
– Ему казалось! Это же ужас – у нас теперь никогда не будет детей просто потому, что ему показалось! Господи, какой кошмар! Меня сейчас стошнит… Когда это случилось, Лу?
– Какая разница? – сказал я. – Да я и не помню. Давно.
Не надо было распускать язык из-за этой якобы беременности. Теперь я уже никак не мог отступиться. Она поймет, что я соврал, и подозрений будет еще больше.
Я ухмыльнулся ей и пробежался пальцами по ее животу. Сдавил ей одну грудь, затем передвинул руку повыше – так, чтобы ладонь легла ей на горло.
– В чем дело? – спросил я. – Почему хорошенькое личико так сморщилось?
Она ничего не ответила. И не улыбнулась. Она просто лежала, глядела, расчисляла меня по пунктам – и с одной стороны, недоумение охватывало ее, а с другой – отступало. Ответ прорывался к ней, и ему это не вполне удавалось. Мешал я. Ответ никак не мог обогнуть сложившийся у нее образ мягкого, дружелюбного, добродушного Лу Форда.
– Мне кажется, – медленно произнесла она, – я лучше пойду домой.
– Может, и лучше, – согласился я. – Скоро рассветет.
– А завтра мы увидимся? То есть сегодня.
– Ну, в субботу мне довольно некогда, – сказал я. – Может, в воскресенье в церковь сходим вместе или поужинаем, но…
– Но ты же занят в воскресенье вечером.
– Это правда, солнышко. Я обещал подсобить одному парню, и теперь назад откручивать не годится.
– Понимаю. Тебе никогда не приходит в голову думать обо мне, когда ты свои планы составляешь, правда? Только не это! Я же ничего не значу.
– В воскресенье я недолго, – сказал я. – Может, часиков до одиннадцати. Давай-ка ты придешь и подождешь меня, как сегодня? Я тебя до смерти захочу.
Глаза ее блеснули, однако она не стала читать нотацию, хотя, должно быть, подмывало. Жестом она попросила меня подвинуться, чтоб можно было встать, а встав, принялась одеваться.
– Мне ужасно жаль, солнышко, – сказал я.
– Неужто?
Она натянула платье через голову, разгладила на бедрах и застегнула воротничок. Попрыгав на одной ноге, надела туфлю, затем другую. Я встал и подал ей пальто, поправил на плечах, когда она оделась.
Не выскальзывая из моих рук, она развернулась ко мне лицом.
– Ладно, Лу, – отрывисто сказала она. – Сегодня больше говорить не будем. А вот в воскресенье разговор у нас будет хороший и долгий. И ты мне расскажешь, почему ты такой последние месяцы, – и никаких врак и уверток. Слышишь?
– Мисс Стэнтон, – ответил я. – Есть, мэм.
– Хорошо, – кивнула она. – Договорились. А теперь лучше оденься или ложись обратно, а то простудишься.
