– Сегодня я обнаружила эту заметку в «Пари миди». На первый взгляд ее не столь уж многое связывает с Фламаном, но есть кое-что связывающее ее с нашей работой. Это… Ну, в ней есть что-то дьявольское, Кен. Не хочется думать, что мы попали в мир ужасов и мифических тварей… Это случилось прошлой ночью. Читай!
В заголовке присутствовали подобающие случаю эпитеты, и сама история излагалась в том же духе.
Сообщается, что прошлой ночью в парке у бульвара Прадо в Марселе произошла загадочная трагедия. Полицейский, обходивший дорожки после наступления темноты, перед тем как на улицы высыпали желающие совершить вечерний променад, увидел мужчину, который сидел, привалившись к фонарному столбу, у фонтана Гоша. Патрульный подошел ближе, думая, что мужчина пьян, и обнаружил, что тот при смерти, виной чему была ужасная рана, зияющая между глаз.
Одежда жертвы была изорвана, тело покрывали синяки, а правая рука была сломана. Самым тяжелым выглядело пулевое ранение черепа, которое, судя по форме и размерам входного отверстия, было сделано выстрелом из револьвера крупного калибра.
Пострадавшего отправили в больницу Пресвятой Девы, однако он скончался по дороге туда в карете «скорой помощи». Пару раз он пытался заговорить, но произнес одно только слово, причем по-английски. Доктор К. С. Мелисс, хорошо владеющий этим языком, сообщает, что это было слово «единорог».
Засим последовало удивительное открытие. Вопреки ожиданиям, отверстие в голове жертвы оставила отнюдь не пуля. Ни пули, ни чего-либо ей подобного не обнаружили. Это была рана, проделанная острым предметом, проникшим в мозг на глубину четырех дюймов.
Никакого оружия не нашли. Доктор Мелисс сообщает, что требовалась поистине нечеловеческая сила, чтобы вогнать острие в череп на такую глубину, а затем извлечь обратно. Он также утверждает, что никакое известное ему огнестрельное оружие не могло бы нанести рану такого рода.
Собственно, как заметил в шутку доктор Мелисс, единственное, что могло вызвать подобное ранение, это длинный и острый рог крупного животного.
Я поднял глаза на Эвелин, которая ответила мне пристальным взглядом печального, испуганного ребенка. В сумерках фигура ее казалась смутным пятном, размытым в сравнении с красным кончиком сигареты. Слепящие белые фонари вспыхнули среди деревьев, и весь Париж внезапно озарился бледным сиянием, похожим на свет восходящей луны. Надвигалась гроза. Я услышал раскат грома.
Насколько нам известно, это заявление было подтверждено, хотя и в более осторожных выражениях, доктором Эдуаром Эбером, полицейским хирургом департамента Буш-дю-Рон. Нам также сообщили, будто выводы доктора Эбера настолько поразили его самого, что он намерен отправиться в Париж для консультации с экспертами из Сюрте.
Установлено, что погибший – Гилберт Драммонд, адвокат из Лондона. Воспользовавшись сведениями, содержащимися в его паспорте, о печальном происшествии уведомили брата Драммонда, проживающего в Лондоне. Драммонд, приехавший в Марсель из Парижа, в течение трех дней жил в Гранд-отеле.
Нас известили, что полиция располагает ценной уликой.
– Единороги… – начал я и прокашлялся, стараясь подавить тревожные чувства. – Послушай, Эвелин, единорог – сказочное животное, но его фантастичность не идет ни в какое сравнение со всем этим. Имел ли бедняга Драммонд какое-либо отношение к нашей службе?
– Нет. Насколько мне известно, нет.
